Сергей Петрович посмотрел на висящие на стене часы. Минутная стрелка, вот-вот встанет на двенадцать. Время, отметил он. Раньше он курил много. Жена пилила и пилила. По две пачки в день улетало у Петровича. Но после того как пришла «перестройка» и сигареты потихоньку пропали из продажи, пришлось экономить. С начала хотел вообще бросить, но продержался только четыре дня. Так Сергей Петрович, взял себе за правило курить в час по одной сигарете. Привычка вошла в систему, и экономия была на лицо. Выйдя на крыльцо и закрыв дверь, Петрович вынул сигарету и размяв в заскорузлых пальцах, прикурил. Покрутил в руках горящую спичку и швырнул туда, куда швырял вот уже второй год. Пламя и громкий хлопок раздались вместе и неожиданно. Языки огня чуть не схватили Петровича в свои объятия, остановившись в двадцати сантиметрах от лица. И обдав потоком горячего и вонючего воздуха. Но этого хватило. Петрович заорал и резко шарахнулся в сторону. Он всем телом навалился на хлипкие перила, которые, не выдержав веса проломились и Петрович со всего маха рухнул в бадью, в которую он сливал остатки побелки и известки. Петрович орал, а пламя гудело и цепляло его «москвич». Сначала слегка, но вот начала облупляться краска. Петрович вылез из корыта и заорал. – Пожар. Пожар.
Он рванулся к своей машине, пытаясь открыть её и отогнать в сторону. Но пламя гудело и не подпускало, становясь все больше и больше. К нему бежали люди. Кто с ломом, кто с лопатой. Все кричали и шумели, но подойти ближе не могли. «Запорожец» уже весь охватило пламя, а у «москвича» загорелись колеса, а из, под, капота повалил черный дым. Кто-то пытался сыпать лопатой землю, кто-то подбежал и выпустил в пламя струю огнетушителя. Но было уже поздно. Огонь быстро захватил вторую машину.
– Бежим, щас рванет. – Петрович первым побежал по дороге.
– Ты куда? – Прокричал кто-то.
– Там бензин. – Обернулся Петрович. – Щас рванет. Бежим.
Все, кто был рядом, рванули в разные стороны. От стройки бежали люди.
Обгоняя всех, с растрёпанными волосами к пожару бежала худая Марина.
Очки она потеряла на кочках и колдобинах.
– Спасай. – Орала она. – Там деньги и документы. Спасай. Она подбежала к пожару насколько позволяло пламя и забегала, не зная, что делать дальше.
– Уходи оттуда. – Издали орали мужики. – Щас рванет.
– Спасай, спасай. – Орала Марина.
Взрыв был страшен и огромен. Огромный купол огня накрыл обе машины и стоящие рядом вагончики. Люди шарахнулись в стороны. Кто бежал по дороге, кто-то нырнул в котлован и пытался себя закопать. Марину взрывной волной отбросило через дорогу и впечатало в деревянный туалет. На двери которого красовалась буква «Ж».
Агния стояла в проеме окна на девятом этаже. Она смотрела на пожар и ревела в голос. Она ревела и тряслась. И крупные слезы не останавливаясь катились по её щекам.
Все работы на объекте были остановлены. Всех людей отправили по домам. Ревущую Агнию нашла тетя Шура. Умыла водой, успокоила и только после этого они спустились вниз. От груды сгоревших машин и от угла, рядом стоявшего вагончика, шел оставшийся белый дым. Три пожарных машины, поливали с брандспойтов, остатки пожара. В подгоревшем вагончике был склад, набитый металлической, панцирной сеткой, поэтому тушить его было легче. Не далеко, стоял милицейский Уазик и стоящие рядом с ним блюстители порядка, что-то спрашивали у проходящих рабочих. Машины скорой помощи уже уехали. Тётя Шура с Агнией зашли в вагончик последними. Остальные все уже переоделись.
– Фуф, пришли наконец. – Обрадовалась тётя Ира.
– Вы где были? – Спросила Гульнара. – Мы кричали, кричали.
– Я на девятом, была, в дальней комнате. Потом Мама прибежала, сказала, что пожар, быстрее бежим вниз. – Неумело соврала Агния.
– Да не пожар, а целая война. – Сказала Настя. – Я возле окна работала. И как бухнет. Я чуть со стремянки не ёбнулась. Вот страху то. И пламя до небес. Мама, вот я чуть не обоссалась.