– Убивает, – потупился Беркович. – Если это, действительно, пси-индукция, то у нее сутки. Максимум, двое.
– Нет! – Фунтик яростно рубанул рукой воздух. – Вы должны ее спасти! Обязаны! Это мой личный королевский приказ!! Вы врач, а вы – он кивнул в сторону Фигаро – специалист по колдовству. Вперед, я жду ваших предложений. У вас десять минут на то, чтобы начать выдавать конструктив.
– Ваше Величество, – Фигаро пожал плечами, – я могу предложить лишь один вариант: устранить причину псионической атаки. Но я честно скажу вам: я пока не вижу способа уничтожить или хотя бы найти Черного Менестреля.
– Он прав, – кивнул доктор. – Способа заблокировать такого рода воздействия нет. Точнее, он есть – существует группа препаратов способных на это, но все они – мощные психотропы, способные убить госпожу быстрее, чем сама атака. И они, кстати, действуют лишь на бодрствующий мозг.
– Мне не надо рассказывать, чего вы не в состоянии сделать! – прорычал король. – Способы спасти! Только их! Или не открывайте ртов!
– Два, Ваше Величество, – Беркович поклонился. – Но ни один из них вам не понравится.
– Я слушаю.
– Первый способ – «Прокрустово Ложе».
– Что это? – одновременно выпалили король и следователь.
– Это… – доктор замялся, – это реанимационный блок «анима материа».
– Некромантический подъемник?! – Фигаро не поверил собственным ушам.
– Модифицированный. Некролекари пропускают через этот ящик импульсы эфира настроенные таким образом, чтобы восстановить обменные процессы в мертвых тканях. Мы делаем эти импульсы менее интенсивными, при этом на порядок увеличивая их частоту: что-то около ста циклов в секунду. Что при этом испытывает пациент, описанию не поддается. Это ад, иначе не назовешь. Но «Прокрустово Ложе» может поддерживать жизнь в теле очень долго. Теоретически, вечно. В нем Мари может подождать, пока…
– Исключено! – заорал Фунтик. – Еще варианты!
– Второй вариант – стазис. Два тщательно подобранных эфирных импульса создают зону интерференции, останавливая атомарное движение в теле пациента. Это как заморозка в жидком воздухе, только гораздо быстрее, за доли секунды. В этом состоянии… эм-м-м… обратимой смерти госпожа Воронцова может дождаться помощи. Пока не будет устранена… причина ее недуга.
– Отлично! – Король хлопнул в ладоши. – Я заказываю экстренные блиц-коридоры. Тащите сюда свой морозильник, доктор и готовьте все, что нужно.
– Я не закончил. Мы пока не научились эффективно возвращать пациентов к жизни после этой процедуры. Около половины… не выдерживают. А треть воскрешенных становится инвалидами.
– Но почему?!?
– Недостаток финансирования, – выдавил Беркович, глядя в пол.
– Твою ма-а-а-ать! – Фунтик ударил себя кулаками по коленям. – Присягаю на Внешних Сферах, доктор, – в следующем году ваш институт получит пять миллионов империалов. И столько же будет получать ежегодно… Фигаро, я так понимаю, что вся надежда теперь на вас.
– Но… – задохнулся следователь, – не кажется ли вам, что стоит прибегнуть к помощи специалистов?! Хотя бы Ордена Строгого Призрения?!
– ОСП-шники уже занимались Мари. Они говорят одно и то же: «это не проклятие». – Король скрипнул зубами. – Спасите ее, Фигаро. Спасите, и будете купаться в золоте. Но если она умрет… Если Мари умрет, я лично отправлю вас на виселицу. У вас двенадцать часов. После этого пусть доктор включает свой аппарат… – Он упал в кресло, уронив голову на грудь. – Я все сказал.
В ночном небе полыхнула молния и гром, не заставив себя ждать, тут же рявкнул орудийным залпом, заворчал и покатился к далеким холмам, уже скрывшимся за пеленой дождя.
Где-то в доме часы натужно пробили час ночи.
Следователь плотнее запахнулся в плащ, поправил котелок и, подхватив саквояж, не оборачиваясь, сказал:
– За мной не идти. Никому и ни под каким предлогом. Если я не вернусь до рассвета, вот тогда вызывайте ОСП, Инквизицию и всех, кого захотите… Гастон, вы дежурите у кристалла связи. Я сам дам вам знать, если это будет необходимо. Ни в коем случае не пытайтесь связаться со мной самостоятельно – по крайней мере, до рассвета… Доктор, если с Мари все будет совсем плохо – не ждите. Включайте ваш морозильник.
– Фигаро… – Король схватил следователя за рукав, – простите меня, ради всего святого… Я был не в себе… Черт, я и сейчас не в себе, но все равно – простите. Я угрожал вам и вообще вел себя как скотина… Это ведь из-за меня она глотала эти пилюли. Я-то могу неделю не спать – наследственность. А она…
– Успокойтесь, Ваше Величество, – покачал головой следователь. – Я вас прекрасно понимаю, поверьте. И обещаю сделать все возможное. Но гарантий дать не могу. Это ясно?
Фунтик молча кивнул и отвернулся.
– Заприте дверь.
…Медленно, очень медленно следователь спустился с крыльца. Порыв ветра ударил его в лицо и Фигаро почувствовал на щеках холодные брызги дождя.
Перехватив поудобнее ручку саквояжа, он решительно зашагал вперед. Под ногами хрустел гравий подъездной дорожки.
Вспышка молнии и сразу же – гром. Буря была совсем рядом.
Электрический фонарик, позаимствованный у кого-то из королевской охраны, почти ничего не освещал. Казалось, тьма тут же пожирает бледный желтый свет крошечной лампочки в пять свечей. Следователь больше полагался на слух и память: вот дорожка вниз по склону холма, вот узкая полоса леса, а вот и пруд – беспокойная черная бездна, отражавшая всполохи небесного электричества, сверкавшего над головой, уже, казалось, без перерыва.
Если бы не зрение следователя, «обновленное» Духом Пружинной фабрики, он бы, наверное, в конечном счете, оказался в болоте или просто переломал бы ноги в какой-нибудь канаве. Но сейчас Фигаро без проблем нашел нужную тропинку: все вокруг казалось залитым мягким жемчужным светом – где поярче, где потусклее.
«У вас расширен спектр восприятия», сказал Артур, когда проверял состояние здоровья следователя Орбом Мерлина. «Этот хренов десептикон, на которого вы нарвались, перестроил вам все тело… Ничего страшного, не волнуйтесь. Даже наоборот, круто: армированные кости, улучшенная печень, обостренные чувства… Черт, вы теперь видите часть инфракрасных волн и немного в ультрафиолете! Я тоже так хочу!»
«Оу… А этот… „десептикон“ – это такой вид Других?»
«Ха-ха-ха!.. Нет, это такой насос для откачивания бабла… А теперь проверим прямую кишку… А ну, стоять!..»
Мостик – старый, почти разрушенный. Внизу плещется вода. Пустырь, заросший высоким сухим сорняком. И снова лес: черные тени деревьев гнулись на ветру, что-то быстро рисуя тонкими ветвями в мутной бездне неба.
Пошел дождь, поначалу мягкий и вкрадчивый, а потом – быстрый, резкий и холодный; крупные тяжелые капли громко застучали Фигаро по шляпе. Следователь поднял воротник и побежал: нужно было торопиться.
Сверкнула молния, гром разорвал мир на части и на некоторое время следователь почти оглох. Что-то маленькое и черное с писком пролетело у него перед носом – птица.
«Воробьиная ночь», подумал Фигаро. «Самое время для колдовства».
И вот, наконец, поваленное дерево и темная гладь озера.
Он поставил саквояж на камень (в темноте высеченной на нем лилии не было видно, но Фигаро знал, что древний символ там), открыл его и достал аккуратно завернутое в мягкую ткань устройство, немного похожее на корону: наскоро спаянный из тонких полосок серебра шлем, ощетинившийся острыми шипами электродов и увитый, словно лозой, пучками проводов. Снял свой котелок и, морщась от холодной влаги тут же хлынувшей за ворот, он аккуратно надел аппарат на голову.
– Быстрее, Артур, быстрее! Мне нахрен башку отрубят, если вы забыли!
– Вас не это волнует, сударь, – призрак меланхолично пошевелил пальцами и инструменты, парящие над письменным столом запорхали чуть быстрее.
– Да, – следователь яростно взъерошил волосы, – не это. Мари может умереть.
– Вы думаете, ее смерть будет на вашей совести?.. Ладно, в конце концов, ваши моральные терзания меня не особо волнуют. А вот состояние вашего здоровья – очень… – Артур задумчиво дернул себя за ус. – Если Фунтик вас пристрелит, то это ерунда, я все починю. А вот если отрубит голову… Тогда беда – назад я ее не приделаю.