Прижавшись ухом к двери, я слышу только слабый звук разговора нескольких официантов. Никаких глубоких мужских голосов. Идеально. Если мне удастся избежать встречи с ним до тех пор, пока я не окажусь за стойкой бара, я буду в безопасности всю ночь. Это даст мне достаточно времени, чтобы прокрутить в голове речь, которую я планировала всю неделю. Отведу его в сторону после шоу и извинюсь. Наклонив голову, прямиком в бар. У меня есть целая смена, чтобы прорепетировать остальное.
Я поворачиваю ручку и толкаю дверь, но она не двигается. Что? Поворачиваю ручку и толкаю снова. Она даже не шелохнулась. Вспышка паники тикает у меня в груди. Я толкаю её всяко разно, но безрезультатно.
Проклятие. Тяжесть ложится мне на грудь, и по телу пробегают мурашки. Мне кажется, что стены вокруг меня скручиваются и сжимаются.
Дыши и расслабься. Это не одно и то же. Это не одно и то же.
Я делаю глубокий вдох и отодвигаю подальше свою тревогу, чтобы собраться с мыслями.
Там нет замка изнутри, так что каким-то образом я заперта снаружи. Точно, как тогда, когда я была ребенком. Запертая в шкафу на несколько дней. Без света. Тесное пространство. Без воздуха. Паника вспыхивает, желудок скручивает, и головокружение заставляет меня упереться всем своим весом в дверь.
О Боже, пожалуйста. Только не здесь. Знакомое ощущение бешено бьющегося сердца и влажной от пота кожи наполняет мои вены адреналином.
Выпустите меня отсюда. Я должна выбраться отсюда!
Мой кулак стучит по деревянной двери. Один раз, два раза и третий.
— Эй! — моё единственное произнесенное слово разрывается от эмоций. — Есть там кто-нибудь?
Я снова прижимаю ухо к двери. Тишина. Вот дерьмо! Тихий всхлип срывается с моих губ. Воспоминания накатывают на меня волнами. Один. Напуганный. Зная, что никто не придет на помощь. Я стучу снова, на этот раз со всей силой своего отчаяния.
— Помогите! Я застряла. Есть тут кто-нибудь?
Там никого нет.
— Помогите! — я стучу ещё, громче, сильнее. — Кто-нибудь, помогите мне! — у меня на лбу бисеринки пота.
Я слишком тяжело дышу. Мне не хватает воздуха. Темнота угрожает моему зрению. Не падай в обморок. Дыши. Я считаю каждый вдох, стараясь замедлить его. Один-два-три. Один-два-три. Это не работает. Мои мышцы сводит судорогой.
— Пожалуйста, помогите мне! — я шлепаю по двери тыльной стороной ладони. Ничего.
Беспомощный. Бесполезный. Боже, я не могла спасти его. Не смога его защитить.
Я снова стучу, но эмоционально опустошена, и моя рука скользит вниз по дереву.
— Боже, пожалуйста-
— Эй, — голос доносится с другой стороны двери. — Ты там в порядке?
— Эй? Да, пожалуйста! Я в порядке, но… Я заперта, — я стараюсь говорить ровным голосом, но даже в моих собственных ушах безошибочно угадывается ужас.
— Ш-ш-ш, всё в порядке. Я вытащу тебя отсюда.
Мое тело превращается в камень. Джастин. Ручка качается, но не двигается с места.
— Эм, блин. Схожу за Марио.
— Нет! — я прижимаю ладони к двери и прижимаюсь к ней лбом. Мысль о том, что меня оставят здесь одну ещё на секунду… Я не могу. — Не уходи.
Тишина… Неужели он ушел? Мой череп покалывает, а ладони вспотели.
— Мак? — его голос тихий, как будто он прижат к другой стороне двери, как и я.
Один звук его голоса успокаивает меня. Я делаю глубокий вдох.
— Да.
Снова наступила тишина.
— Все нормально. Я тебя не оставлю, — его голос звучит твердо и успокаивающе.
Мое сердце сжимается от его слов. Как всё это знакомо — разделены дверью и шепчем слова утешения своим страхам. Может, он помнит?
— Мак, у тебя там ключ есть? — его голос всё ещё мягкий, но теперь решительный.
— Да.
— Можешь подсунуть его мне под дверь?
Я не отвечаю ему, а вместо этого скольжу к щели внизу. И точно так же, как когда мы были детьми, я прижимаюсь щекой к полу, глядя в щель. Я проталкиваю ключ в щель двери, и его ноги отступают назад.
Время замедляется, он тянется за ключами. Наши пальцы встречаются.
Кожа касается кожи под дверью, и что-то происходит. Никто из нас не двигается.
— Джастин…
Джастин
Прямо как в моем сне.
Руки сжаты вместе, это безобидный жест, но он такой больной, что мое сердце не выдерживает.
— Джастин…
У меня перехватывает дыхание. Она произносит мое имя, печаль капает с этого слова. Так знакомо и всё же… нет.
Я смотрю в пространство, где наши пальцы соединены. Темно-фиолетовые накрашенные ногти подчеркивают её бледную кожу.
— Всё нормально, — эти два простых слова звучат у меня в голове, как гонг. — Всё нормально, — меня охватывает непреодолимое желание прижаться щекой к холодному полу и попытаться увидеть её. — Я вытащу тебя отсюда, — опять же, слова кажутся знакомыми.
Я неохотно отпускаю её пальцы и встаю. С поворотом ключа дверь распахивается настежь. Мак сидит на полу, поджав колени и крепко обхватив их руками. Она откидывает голову назад, чтобы посмотреть на меня. Боль и смятение в глубине её глаз.
— Ты в порядке?
— Уже лучше, — шепчет она.
Яркий свет вспыхивает у меня перед глазами, и я вижу её: огненно-оранжевые волосы, серые глаза и бледная кожа. Прежде чем я успеваю схватить видение и сохранить его в своей памяти, оно исчезает. Я закрываю глаза, ища его, умоляя вернуть, но это все равно что пытаться удержать пар.
— Срань господня, — я прислоняюсь спиной к дверному косяку и протираю глаза.
— Что такое? — голос Мак совсем рядом. — Ты побледнел, — её маленькие ручки сжали мою. — Тебе нужно присесть.
— Нет, я в норме, — я отмахиваюсь от неё и дышу с таким чувством, что вот-вот потеряю сознание. — Мне просто нужна секунда. Кажется, я слишком быстро встал или что-то в этом роде.
— А, понятно, — она отступает назад. — Не торопись.
Это было самое сильное дежавю, которое я когда-либо испытывал. Не только визуальные эффекты были настолько реальны, но и интенсивность чувств. Совсем как в моих снах, но я не сплю. Разве это возможно?
Вспышка маленькой девочки казалась почти воспоминанием. Она не может быть моей родственницей. Ведь если бы у меня была семья, мне не пришлось бы ходить в детские дома и приемные семьи. Но я должен откуда-то знать эту рыжеволосую девушку. У меня такое чувство, что она была важна для меня. Может быть, она тоже из детского дома?
Почему я вижу только часть её лица? В моих снах только её глаза, губы и волосы, по частям.
— Чувак, где тебя черти носили? Тащи свою задницу сюда и помоги нам всё устроить, Шон Мендес, — Лейн пихает меня и закуривает сигарету.
Он переводит взгляд на Мак, которая теперь стоит позади своей тележки с бутылками.
— Мак, в чем дело, девочка? Не могла бы ты принести мне пива, милая?
Собственническое рычание грозит вырваться из моего горла, прежде чем я успеваю проглотить его обратно. Как бы мне не нравилось, что Лейн называет её милой, она не моя. Я отмахиваюсь от этого чувства, испытывая уважение к этой девушке. Я имею в виду, что она не какая-то там фанатка.
— Конечно, Лейн, — она толкает свою тележку мимо нас, глядя на меня с легкой улыбкой. — До встречи, Джастин.
— Да, увидимся, — я смотрю ей вслед, пока она не исчезает в баре, а потом поворачиваюсь к Лейну.
Его глаза сосредоточены на уровне её задницы. Ебаный мудак. Я бью его в плечо с такой силой, что сигарета вылетает у него изо рта.
— Еще раз назовешь меня Шон Мендес, сука, и я переломаю тебе ноги, — он потирает руку, его челюсть отвисла.
— Ты же знаешь, что у меня болит эта рука, дебил!
Я протискиваюсь мимо него с досадой, которая столь же неуместна, сколь и раздражает. Реагировать на женщину на любом уровне неудобно, но что-то в черноволосой мотоциклистке-барменше потрясает мою чертову психику.