Я развязываю шнурки на ее спортивных штанах и стягиваю их вниз. Она поднимает свою задницу, одну ногу за другой, пока не оказывается лежащей в одних кружевных трусиках.
— Черный. Мой любимый цвет, — я провожу костяшками пальцев по внутренней стороне ее бедра. — Красивые, — я провожу костяшками пальцев вверх, вниз и снова вверх. — Но думаю, что, что находится под ними, намного красивее.
Она кусает губы и прижимается к моей руке.
— Умница, — я стягиваю ее трусики вниз по бедрам и впервые вижу ее полностью обнаженной.
Воздух вырывается из моих легких, и я моргаю от нахлынувшей волны возбуждения, которая сильно бьет меня. —
— Блять, посмотри на себя, — ее обнаженная бледная кожа манит меня к себе.
Я провожу руками от ее лодыжек до бедер, читая ее мурашки по коже, как по шрифту Брайля. Я записываю в память те места, к которым прикасаюсь, какие заставляют ее напрягаться, а какие заставляют ее таять.
Мой рот наполняется слюной, знакомое чувство, но на этот раз это не тошнота. Это голод, чистый, простой, животный голод.
Я поднимаю ее ногу и кладу ее себе на плечо, полностью обнажая ее. Она стонет, склонив голову набок. Низкий раскатистый рык грохочет в моей груди, и я облизываю губы. Все в ней, от волос до кончиков пальцев ног, чертовски великолепно.
— Я был прав. Тут красивее.
У нее перехватило дыхание.
— Спасибо, — говорит она благоговейным и искренним шепотом.
Я целую внутреннюю часть ее икры раз, другой, а затем перехожу к внутренней стороне бедра. Она извивается и выгибает спину над кроватью.
— Потише, детка, — мои пальцы впиваются в плоть ее бедра, удерживая.
Она стонет, кажется расстроенной, но снова кивает, страдая от моего удовольствия. Это заставляет меня задуматься, что еще она сделала бы для меня, на что бы она пошла, если бы знала, что это сделает меня счастливым.
Мой разум кружится от видений, наши тела бьются друг о друга, жестокие удары кожи о кожу. Я зажмуриваюсь, отталкивая от себя эти мысли и погружаясь в умиротворение. Я не сделаю этого с ней. Я все держу под контролем. Я полностью контролирую ситуацию.
Я открываю глаза и вижу, что она смотрит на меня в ожидании.
— Ты в порядке?
— Да, — я продолжаю ласкать ее кожу и двигаюсь дальше вниз, пока мои плечи не ложатся между ее бедер. — Более чем в порядке.
Закинув другую ее ногу себе на плечо, я опускаюсь вниз и начинаю водить губами взад и вперед по ее телу. Ее пятки впиваются мне в спину, и она приподнимается, предлагая мне себя.
Я толкаю ее бедра обратно на кровать. Она расслабляется, и ее ноги раскрываются. Я наклоняюсь вперед, принимаю первый вкус и стону от удовольствия.
— Да… — ее ноги крепко обхватывают мои плечи.
— Ш-ш-ш… — мое дыхание на ее гладкой, влажной коже заставляет ее дрожать. Я улыбаюсь и давлю языком там, где ей это нужно больше всего.
Я жадно пожираю ее, стараясь ощутить своими губами, скользя своим пирсингом по ее чувствительной коже и наслаждаясь мягкими звуками, которые слетают с ее губ.
Волна желания проносится по моим венам. Мои глаза закрываются, и я представляю, как теплый шелк на моем языке обвивается вокруг моего члена, когда я погружаюсь в ее тело. Я снова использую свое кольцо на губе, снова и снова против нее, пока она не начинает извиваться.
Она стонет, и мышцы ее живота сокращаются. Я все контролирую, и все же… Это, будто, меня пытают.
Ее тело реагирует на каждое движение моего языка, и ее грудь подпрыгивает от учащенного дыхания, каждая реакция отгоняет моих демонов. Еще один поцелуй в ее возбужденную плоть, и я отстраняюсь. Она всхлипывает в знак протеста. Я достаю из заднего кармана презерватив и расстегиваю пуговицу на брюках.
Она стонет и закрывает глаза рукой.
— Мак, детка, посмотри на меня.
Она опускает руку и встречается со мной взглядом.
— Я хочу, чтобы ты посмотрела, — это тошнотворно, властно и напористо, но мне нужно чувствовать ее взгляд на себе.
Я тону в ее предвкушении, тоске, желании. Я расстегиваю молнию на брюках и опускаю их достаточно низко, чтобы показать, что она делает со мной. Не сводя с нее глаз, я зубами разрываю обертку презерватива и медленно надеваю его. Дюйм за дюймом я зачарованно смотрю в глаза Мак, смотрящую на меня. Желание превращается в нужду, а нужда — в отчаяние.
С членом в руке, я поглаживаю ноги и она облизывает свои губы.
— Перевернись.
— Но я хочу тебя видеть, — ее глаза метнулись от моих бедер к лицу, и брови сошлись вместе.
Я никогда не делал этого лицом к лицу. Я уверен, что в конце концов смогу, но все идет так хорошо, что я нервничаю, боясь попробовать что-то новое.
— Мак…
— Пожалуйста. Я… это очень важно для меня, — она откидывается назад и встает на колени. — Я буду держать свои руки при себе и не буду ничего говорить, просто… Дай мне это?
Я бы тебе все отдал.
— Я постараюсь, — в моем голосе нет прежней уверенности, и она должна его услышать. Я провожу рукой по ее щеке, запустив пальцы ей в волосы. — Иди сюда.
Она садится, встает на колени и подходит ближе, пока мой член не прижимается к ее мягкому животу. Тепло, хотя и приглушенное через презерватив, дает мне почувствовать вкус того, что должно произойти. Я стону и двигаю бедрами, страстно желая оказаться внутри ее сладкого тела.
Притянув ее к себе, я наклоняю голову и накрываю ее губы своими. Мой желудок перевернулся с желанием трахнуть ее до тех пор, пока она не закричит и не попросит меня остановиться.
Нет. Блять!
Я прерываю поцелуй и провожу рукой вниз к ее груди, чтобы обхватить ее ладонью, прежде чем прижаться губами. Она откидывает голову назад и вздыхает, звук такой сладкий, что мне хочется еще. Я бы украл, дрался и убивал за этот звук. Я глубоко втягиваю ее сосок в рот, и она громко ахает. Я крепко зажмуриваюсь.
Я не хочу причинять ей боль.
Язык, зубы, кольцо — против ее розовых сосков. Она откидывается назад, ее руки взлетают к моим плечам, чтобы стоять прямо. Она впивается пальцами, удерживая меня.
В горле у меня болит, а желудок сжимается. Я вздрагиваю, но сдерживаюсь, чтобы не оттолкнуть ее. Зло толкается на порог моего разума, желая отнять это у меня, уничтожить добро и украсть любой шанс, который у меня есть на счастье.
Я способен на большее, чем мне кажется.
Оторвав свой рот от ее груди, я обхватываю ее сзади за шею и подтягиваю вверх. Ее глаза закрыты веками, губы приоткрыты, полуночные волосы падают на плечи, скрывая молочно-белую кожу.
— С тобой все в порядке? — беспокойство в ее словах, произнесенных шепотом, приносит теплоту.
Это не имеет никакого смысла, но кажется таким правильным. Я улыбаюсь и киваю.
— После этого все будет по-другому.
— Боже, Джастин… — ее рука скользит от моего плеча к подбородку, и туман возбуждения рассеивается в ее глазах. Она проводит большим пальцем по моей щеке. — Надеюсь, ты прав.
Так вот что это за взгляд? Я видел как Джон смотрит таким взглядом на Рейвен, держа руку на ее растущем животе. Я видел как смотрела Лейла, на Блейка, когда тот возился со своей сестрой. Это не любовь, а нечто лучшее. Зримое. Защищенное. Ничто в мире не может коснуться его. И когда я вижу это на девушке передо мной, обнаженной, нуждающейся, готовую делать все, что я захочу, я способен на все.
Я обвиваю рукой ее шею. Собственническая хватка заставляет ее пульс ускоряться в моей ладони, а мой член пульсирует между ног. Ее рука падает с моего лица, и она делает глубокий вдох.
Я притягиваю ее к себе и нежно целую в губы.
— Разведи колени в стороны, — я держу ее за шею, провожу большим пальцем вниз.
— Жаль, что ты не видишь, как потрясающе выглядишь, — я провожу свободной рукой вниз по ее руке к бедру и провожу кончиками пальцев внутрь.
Тяжелый стон грохочет в ее груди, и она толкает бедрами.
Я посмеиваюсь над ее рвением и не собираюсь заставлять ее ждать.