Мюррей Смит
Фигляр дьявола
Посвящаю Джейн
Коррида (исп., букв.: состязание в беге) бой с быком
…Вот таким образом все это и закончилось. Человек, который доверился ему, лежал теперь в тесной, пропахшей благовониями часовне, освещенной свечами в старинных высоких подсвечниках. По одной свече возле каждого угла гроба. Прямо под гробом скулил и завывал пес, не в силах смириться с тем, что холодное, любимое существо, лежащее в гробу, с каждым часом теряло знакомый запах пота, табака, рома и ружейного масла.
Шел дождь. В октябре в Боготе вообще все время идут дожди. Потоки воды цвета навозной жижи заполняют канавы. Узенькая улочка ведет к южному кварталу города, она вьется мимо переулков, заполненных нищими и ворами-карманниками, выходит в старый оживленный квартал Канделария, где за гроши торгуют наркотиками и человеческим телом на любой вкус. В переполненных барах гремит музыка и раздается смех, но во всем этом чувствуется какое-то отчаяние, будто веселые посетители знают, что эта ночь может стать для них последней.
Он отыскал машину, старую «тойоту» с бронированным кузовом, пуленепробиваемым лобовым стеклом, усиленной подвеской, головкой блока цилиндров из специального сплава и прямоточным выхлопом двигателя. Машину эту достал ему один молодой издатель, который занимался еще и продажей таких автомобилей. В Колумбии это довольно прибыльное дело. «Тойота» неплохо послужила человеку, чей труп сейчас лежал в часовне. Она завелась не сразу, пришлось несколько раз включать стартер. Худенький мальчишка-нищий, стоявший на ухабистой дороге, над которой поднимались испарения, во все глаза уставился на него. У мальчишки закругленные скулы и немного раскосые глаза, выдающие в нем местного индейца. В глазах не видно мольбы, читался лишь страх. Перед собой мальчишка держал металлическую пепельницу. Сидевший за рулем мужчина на секунду подумал, что ему предлагают сувенир, и только потом понял, что пепельница — это копилка, куда нужно положить несколько монет. Он внимательно посмотрел в темные глаза мальчишки, словно прикованные к обшарпанной дверце «тойоты», и слегка нажал на педаль газа, подумав при этом, что любой мало-мальски здравомыслящий человек сперва проверил бы, не заложена ли в машину бомба.
В баре гостиницы было пустовато, трое стройных музыкантов в костюмах испанских тореадоров спокойно играли песню «Кабацкая женщина». Рамон, задумчиво сидевший за стойкой бара, поднял голову, когда рядом сел вошедший.
— Анисовой, подружка, — кивнул барменше Рамон, глаза его стали еще непроницаемее, чем обычно.
Барменша поставила перед незнакомцем стакан, тепло и призывно улыбнулась и удалилась, оставив его наедине с Рамоном.
Мужчина отхлебнул анисовой, «жидкой Колумбии», как называл ее человек, лежавший теперь в часовне на склоне холма, потом поднял стакан, спокойно глядя в зеркало позади стойки бара.
— Ты должен прямо сейчас уехать из Колумбии, — сказал Рамон, передернув плечами, будто надевая пальто, и наблюдая за собеседником в зеркало.
— Не знаю, нужно ли…
— Луис ждет на улице. В десять есть рейс компании «Авианка». Можешь улететь этим рейсом.
— Куда?
— А куда хочешь.
Незнакомец бросил взгляд на стройную, с кожей цвета кофе барменшу, занятую разговором с несколькими мелкими дельцами из Кали, позади которых стоял английский служащий одной из страховых компаний, которые уверяют, что даже в случае вашего похищения они выручат вас, или, по крайней мере, попытаются сделать это. В дальнем углу бара, рядом с музыкантами в костюмах тореадоров, расположились двое братьев, владельцев фабрики керамики, находившейся по дороге на Гуатавиту, они решили пообедать вместе с женами в этом старом квартале. Позади, за его спиной, находились трое неизвестных, подходя к стойке, он слышал, как они говорили по-немецки. За соседним столиком справа, рядом со столиком телохранителей Рамона, сидел Мики Смолл из отдела по борьбе с наркотиками тайной полиции Колумбии, чье имя он должен знать, но в данный момент просто не мог вспомнить. Может быть, он просто был потрясен событиями этого дня. Стрельба слегка оглушила его и, сказать по правде, слегка напугала. Он осушил свой стакан и, не глядя на барменшу, пустил его по стойке в ее сторону. Та тотчас же потянулась за бутылкой, и он знал, что она улыбается улыбкой прекрасной колумбийской женщины.