— А ведь в колоде карт не хватит. Да, Ань? — услышала я голос Юльки.
— Наверно.
— И что они сделают? Колоды смешают?
Я пожала плечами. Я продолжала разглядывать Иру как куклу на витрине, и в ее образе что — то тоскливое появилось. Она была расстроена чем-то.
— Правила, я надеюсь, все знают?
Зал вздыхает, и Светлана Владимировна все равно решает объяснить.
Ведущим выбрали Темыча. И все те же ребята раздали карточки-бумажки, на которых написали роли. Я развернула свою. Тема сказал: «Город засыпает». Послышался тяжкий вздох, похоже, это была наша соседка. Юлька заржала в голос.
— Для знакомства просыпаются представители касты «Мафия», — Темыч говорил сложными предложениями, и, кажется, искренне желал, чтобы его запомнили умным мальчиком, умевшим говорить, потому что, судя по личному опыту, начиная проживать с Олесей, ты обрекаешь себя на вечное страдание. А там и повеситься недолго. Бедный Темыч! Держись парень подальше!
— Просыпаются ночные бабочки, — услышав, открыла глаза.
М-да, перспектива быть жрицей любви не сильно вдохновляла. Но вдруг я заметила, что прямо напротив меня сидела Ира, она взглянула на меня так, что я чуть не расхохоталась.
Так и сидели, улыбаясь.
Пока я не наткнулись на взгляд Темыча, который не понял (и слава Богу) причины нашего восторга. И грозно рассматривал нас.
— Двусмысленно, однако! — Ирка подошла ко мне уже после игры. И мы рассмеялись уже вместе.
И пусть ни вожатые, ни Юлька, вообще никто не поняли. Все равно! У нас появился общий секрет, общая шутка. И ни одна живая душа не смогла бы остановить наш смех… Кроме Александры, вошедшей в актовый зал и разом разогнавшей всех по комнатам.
Мы гуляем по лагерю, доходим до озера, идём обратно.
А началось все с того, что Ира зашла ко мне в комнату:
— Анька, ты говорила, что спать не будешь, можешь помочь?
Я сидела и учила ненавистную ботанику, в городе на ее повторение у меня никак не хватало времени. И я, наконец, пересилила лень, и пошла учить. Скажем честно, в пятом классе, я ЕГЭ сдавать не собиралась.
— Да, иду! — облегчённо выдохнула я.
— Ты представляешь, мы с Васькой расстались… — Ирина болтает без умолку, и я счастлива, что она теперь мне доверяет. Хоть это и непривычно. А ей действительно важно, чтоб я ее слушала, а я и рада.
Сейчас ей явно лучше, чем было тогда, когда она была в одиннадцатом.
Она замолкает на секунду, а продолжает уже очень тихо:
— Мне вчера такой сон приснился. Я сидела в кабинете русского. Одна. Писала что-то. И вдруг ты влетаешь. Начинаешь метаться и звать ЕВ. А её нет. Ты медленно отодвигаешь ее кресло. Садишься, опускаешь голову. Начинаешь всхлипывать.
— Это та-ак странно! — восклицаю я, а сама думаю совсем о другом.
Сегодня мне тоже снился сон, точнее повторялся.
Ира стояла на льду, а я пробиралась через толпы поклонников, но она оттолкнула меня и поцеловала. Сон был такой же, как у Аленки дома.
И я не замечаю, как начинаю рассказывать.
— Это тоже странно, но я не дорассказала. Дальше были обрывки. Мы обе стояли на льду, потом шли по лесу. Рядом с нами стоял старый собор. Потом лишь тишина и пустота. Боль утраты и печаль. Тьма.
— Да! Я уверена, что это как-то связано!
Ира вздыхает:
— На самом деле я не могу нормально спать уже несколько лет. Но это сейчас не важно. Говоришь, хочешь докопаться до истины и разобраться в чем дело?
— Да. Точнее даже, это жизненно необходимо, — почему-то мне кажется, что это действительно важно, докопаться, найти причину.
— Понимаю, — Ира робко улыбается. — Ты ведь не успокоишься, да?
Киваю.
Ирина улыбка становится шире, она таинственно, без капли стеснения наклоняется к моему уху:
— Может, вместе мы сможем сообразить что-нибудь, а? В конце концов, этот твой сон касался только нас двоих.
— Да… Но, Ир, мне страшно!
— Отчего же? — ее брови вопросительно изгибаются.
— Я не знаю. Я просто хочу, чтобы всё было хорошо.
— Как в волшебных сказках? — ее голос становится мягким, я чувствую, что она снова перехватывает инициативу. И мне это нравится.
— Да, как в сказках.
— Значит, так всё и будет, — Ира ободряюще улыбается. Ей, наверное, давно не приходилось внушать кому-то уверенность. Давно ли? Как бы ободряюще она не улыбалась, я вижу, что ей тоже страшно. Она потеряна. — Все будет хорошо…