«Черный орел»
Вернувшись к себе в кабинет, полковник Радл колебался, стоит ли давать открытым текстом радиограмму в Мариенбаде: «Готовьтесь к операции «Черный орел». Решил, что с этим можно повременить. Во рту еще ощущался вкус коньяка, которым его угостил Канарис. «Жидкое золото, — вспомнил, усмехнувшись, слова адмирала. — А что такое тогда настоящее баварское пиво? Жидкий хлеб? И что сейчас дороже, спрашивается?»
Он еще подумал, уложить ли в портфель карту района Норфолка. Пожалуй, стоит. Сорок восемь часов вечности — мало ли какая надобность возникнет. Была половина четвертого утра. Для воздушных налетов англичан слишком поздно, для американских «летающих крепостей» — слишком рано. Можно немного прогуляться. Собственно, пешком он и намеревался дойти до квартиры, а оттуда уже ехать на аэродром. Едва полковник прошел через КПП абвера и оказался на затемненной, спящей улице, как понял, что его ждут.
Поняв это, тем не менее продолжал спокойно шагать к перекрестку. Некоторое время «мерседес» двигался рядом. Не доезжая перекрестка, остановился, из машины выскочил офицер СС из личного секретариата Гиммлера.
— Рад, что мы вас все-таки дождались! — воскликнул гаугттштурмфюрер. — Откровенно говоря, я думал, полковник, что вы давно спите у себя в кабинете. Благо сегодня затишье. Позвольте я возьму ваш портфель. Прошу вас, полковник, садитесь.
— Как вы бесцеремонны, капитан! — не выдержал Радл.
— Извините ради бога, но мы опаздываем! Мы кругом опаздываем… Давно хотел познакомиться с вами и спросить — вы и в самом деле были на вершине Эльбруса или это… легенда?
— Куда мы едем? Кто вас уполномочил расспрашивать меня? — Как куда?! Вы никогда не были на Принц-Альбертштрассе? Значит, сегодня побываете. Не Эльбрус, конечно. Это намного ниже уровня моря, но кое-кому впечатлений хватило на всю жизнь. Нет, правда, что вы были альпинистом с мировым именем?
— Да, был, — сухо ответил Радл. — Эльбрус это всего лишь небольшой эпизод.
— А кто-то говорит, что вы трактирщиком были…
— До войны одно другому не мешало. Содержал трактир, что с того? И потом, вы не ответили на мой вопрос. Куда мы едем?
— Вас ждет рейхсфюрер, господин полковник!.. — радостно сообщил восторженный идиот…
Когда Радла проводили в кабинет Гиммлера на втором этаже, он уже понял, что содержимое его портфеля подверглось тщательному досмотру. Гауптштурмфюрер остался в приемной.
— «Рыцарский крест» за зимнюю кампанию? — спросил вместо приветствия рейхсфюрер.
— Совершенно верно, — ответил Радл. — Прошу разрешения закурить. Если, конечно, я у вас здесь в качестве гостя.
— Курите, — сказал Гиммлер, не выносивший табачного дыма. — Не очень многое происходит у вас на Тирпитц-Уфер, чего бы я не знал, но сегодня мне непонятно, что такое «Черный орел». Итак, полковник?..
— В моем портфеле, рейхсфюрер, находятся все объяснения того, что вы желали бы узнать.
— Вы летите к русским в Мариенбаде, я правильно понимаю, что вы со всем этим летите к русским?
— Гиммлер подвигал к себе бумаги и снова отодвигал их, он выглядел несколько озадаченным.
— Да, вы верно оцениваете ситуацию. У нас просто нет другого выбора, если мы рассчитываем добиться хотя бы частичного успеха.
— Что значит — частичного? Частичный успех — это может быть не сам премьер, а его замусоленная сигара.
— Это премьер, — ответил Радл.
— Разница в том, живой он будет или мертвый. А почему русские… Видите ли, рейхсфюрер, у них тоже нет выбора. Сталина, даже если мы сильно об этом. попросим, они выкрасть не смогут, а Черчилля-почемубы и нет? Ондичь, они — охотники.
— Кто такой полковник Штайнер?
— Это мой псевдоним для агентурных сообщений.
— Продолжайте, — велел Гиммлер.
— Мне лично все представляется делом организации. Сумеем организовать проведение операции на должном уровне; значит, успех будет полный. В любом случае важно, что все делается руками русских.
— Напоминаю — мертвым, если по-другому не получится.
— Да, рейхсфюрер!
— Хорошо. Я оставляю дело в ваших руках. Но при одном условии. Вы непосредственно участвуете в операции. Десантируетесь вместе с группой и командуете на месте. Вы помните свою присягу фюреру?
Полковник Радл поднялся со своего места и, вытянувшись в струнку, начал: «Клянусь богом исполнить эту святую клятву! Я буду беспрекословно подчи…»
— Довольно, полковник! Я хочу, чтобы вы помнили и мои сокровенные слова.
— Я их помню, рейхсфюрер: «Верить, повиноваться, сражаться!» Такие слова не забываются.
— Отлично, полковник. Я распоряжусь, чтобы вас отвезли на аэродром. И помните, какое дело я вам доверил…
Полковника Радла встречали в Мариенбаде начальник разведшколы РОА Тензоров и оба его заместителя. В самую последнюю минуту подоспел Штрик-Штрикфельдт.
— Мы ждали вашей радиограммы, господин полковник, — сказал немецкий куратор РОА. — Все так неожиданно перевернулось с ног на голову…
— Мы сражаемся, не правда ли, господа офицеры? Следовательно, нам необходимо верить, что мы сражаемся не по наитию, а по плану. И повиноваться приказам командования, не испытывая сомнений. В какой степени готовности группа?
— Сорок восемь часов, господин полковник, — доложил подполковник Тензоров. — Горное снаряжение укомплектовано на двадцать восемь человек…
— Не понадобится! — бросил Радл. — «Черный орел» отменяется: Летим в другую сторону, через Ла-Манш. Обмундирование английское. Высадка в районе Норфолка. Конкретные задачи группа получит по прибытии на место.
— Но генерал Фрейтаг-Лорингхофен и полковник фон Штауфенберг намерены… — начал было Тензоров.
— Они ничего не должны знать! — отрезал Радл. — Едем в «Охотничий дом», я должен сам убедиться в готовности группы выполнить любое задание фюрера.
Минут через тридцать вместительные машины проехали под шлагбаумом разведшколы РОА. Пока срочно подбирался камуфляж для полковника Радла, пока ждали «дакоту» с пилотом Антилевским, ибо именно трофейная «дакота» была затребована полковником Радлом, Тензоров и Калугин уединились в одном из помещений разведшколы.
— Ну ни хрена себе! — сказал Калугин. — Готовились брать одних зверей, теперь, выходит, совсем не к этому готовились. Что нам в том Норфолке делать? Может, со Штауфенбергом связаться, пока не поздно?
— А что он сможет изменить? — резонно возразил Тензоров. — Ты видишь, как Радла скрутили? Слова лишнего не скажет. Приказал готовить двенадцать человек, он — тринадцатый.
— Ну, а там-то что от нас потребуют?
— Попробую выяснить, — сказал Тензоров. — Подожди здесь.
Начальник разведшколы вернулся довольно скоро. Лицо у него было серым, как старая марля.
— Черчилль… — шепнул он Калугину.
— Что?!.
— Не что, а кто. Английский премьер, вот кто. Приказ Гиммлера — взять живым или мертвым. Это конец всему, что мы успели здесь наработать…
— Тензоров был потрясен и даже не пытался скрыть свое состояние.
— «Дакота» сломалась, — быстро подсказал выход Калугин. — Антилевский что-нибудь придумает, надо только успеть шепнуть ему, куда нас посылают.
— Экипаж будет изолирован от группы до момента десантирования. Да ты же понимаешь — найдут другую «дакоту».