Богарт посмотрел на Джеймисон. Та, словно почувствовав его внимание, подняла взгляд.
– Есть какие-либо известия от Декера? – спросил он.
Проверив телефон, Алекс покачала головой.
– Он собирался отправиться в морг, куда доставили тело Беркшир. – Набрав большим пальцем текстовое сообщение, она отправила его. – Я отрядила туда Тодда.
– Хорошо, – кивнул Богарт. – Он поможет Декеру не сойти с рельсов.
Оба знали, что общение с другими людьми получается у Амоса не очень хорошо. Точнее, отвратительно.
Богарт снова посмотрел на Дабни.
– В досье на него нет ничего, что могло бы указать на подобный исход. И мы пока что ничего не обнаружили, что связывало бы его с Беркшир.
– Но что-то должно быть, если только это не была чистая случайность, – сказала Джеймисон. – Однако и подобное объяснение также выглядит полным абсурдом.
Богарт снова кивнул, выражая свое согласие, затем взглянул на монитор. Частота пульса и дыхания умирающего плясала подобно босым пяткам на раскаленных углях.
– Высока вероятность того, что он умрет, так ничего и не сказав.
– Но если он что-либо скажет, мы будем рядом, – заметила Джеймисон.
Открылась дверь ванной, и оттуда вышли медсестра и Элли Дабни. Это была высокая, широкоплечая женщина с длинными ногами, стройной талией и узкими бедрами. Черты лица у нее были довольно привлекательные, подбородок имел изящную форму, скулы были высокие и твердые, большие глаза обладали приятной светлой голубизной. Свои длинные волосы Элли Дабни предпочитала не красить. Судя по всему, в молодости она была спортсменкой. Теперь, в свои шестьдесят с небольшим, мать четверых взрослых детей и супруга смертельно раненного мужа, эта сраженная внезапно обрушившимся на нее горем женщина выглядела настолько близкой к смерти, насколько только может выглядеть еще живой человек.
Богарт придвинул для Элли стул к койке мужа. Джеймисон встала и помогла медсестре довести ее до сиденья, на которое она скорее рухнула, чем села.
Проверив показания монитора, медсестра бросила на Богарта зловещий взгляд и ушла, закрыв за собой дверь. Прижавшись лбом к верхней планке ограждения, Элли просунула руку и схватила мужа за руку.
Росс отступил назад, а Алекс вернулась на свое место. Слушая негромкие всхлипывания Элли, они переглянулись друг с другом.
– Миссис Дабни, мы можем устроить так, чтобы ваших детей доставили сюда, как только они прибудут в город, – помолчав, сказал Богарт.
Она ничего не ответила, но через какое-то время кивнула.
– Вы располагаете информацией, или нам следует связаться с кем-то…
Подняв голову, Элли сказала, не глядя на Богарта:
– Моя дочь Джулис, она… она должна знать.
Достав из кармана телефон, она нажала несколько кнопок и протянула его Богарту. Тот записал номер, вернул телефон Элли и вышел из палаты.
Положив руку пожилой женщине на плечо, Джеймисон сказала:
– Я вам очень сочувствую, миссис Дабни.
– Он правда… Уолт правда кого-то… у-убил? ФБР… мне сказали… сказали…
– Не надо сейчас говорить об этом.
Элли повернула к Алекс свое красное от слез лицо.
– Уолт не мог. Вы уверены, что в него не стрелял кто-то другой? Понимаете, Уолт никого пальцем тронуть не мог. О-он… – Не договорив, она снова уронила голову на ограждение.
Монитор тревожно запищал; Элли и Джеймисон посмотрели на него, однако прибор быстро успокоился.
– Мы уверены, миссис Дабни. Мне очень хотелось бы сказать вам обратное. Но все это произошло на глазах у множества свидетелей.
Высморкавшись в носовой платок, Элли произнесла более твердым голосом:
– Он не выживет, да?
– У врачей нет никакой надежды.
– Я… я даже не знала, что у Уолта есть пистолет.
Пытливо посмотрев на нее, Джеймисон спросила:
– Вы в последнее время не замечали в своем муже никаких перемен?
– В каком плане? – рассеянно спросила Элли.
– Настроение? Отношение к работе? Пропал аппетит? Быть может, он стал пить больше обыкновенного? Какие-либо признаки депрессии?
Миссис Дабни откинулась на спинку стула, теребя в руках платок, и уставилась на свои колени.
За дверью слышались шаги, иногда топот бегущих ног, тревожный писк мониторов, приглушенные голоса, а также шум перевозимого по коридору оборудования и каталок с пациентами. В воздухе пахло так, как пахнет во всех больницах: антисептиком. И он был прохладным. К тому же в реанимационном отделении постоянно присутствовало зловещее напряжение, словно лишь внезапный пронзительный писк монитора отделял живых от мертвых.