Только вот как не рассказать об этом остальным? Особенно, чтобы Олька не обиделась. У меня такое чувство, что она что-то подозревает. С вопросами не лезет, но каждый раз рассматривает меня так, как будто знает все и ждет, когда уже я перестану валять дурака и сознаюсь.
— Хочу сегодня по магазинам пройтись, — говорю на перемене как бы невзначай, — купить что-нибудь для похода в клуб.
В субботу у Надьки день рождения, и она тащит нас в крутой ночной клуб, так что мое поведение вроде как оправдано.
— Я пас, — говорит Светка, — надо сегодня с младшим братом сидеть.
— О, я пойду, — Надька, конечно, оживляется, — детка, мы подберем тебе бомбический наряд, доверься тете Надин.
Я смеюсь, поворачиваюсь к Оле.
— Ну а ты?
Она только пожимает плечами.
— Не хочется, если честно.
— Ладно, — киваю я, чувствуя напряжение, исходящее от подруги, к счастью, Надька перетягивает внимание на себя, и я могу выдохнуть.
— На какую сумму будем затариваться? — спрашивает подруга, когда мы оказываемся после учебы в торговом комплексе. Я задумчиво чешу бровь.
— Слушай, — говорю ей, — тут такое дело… Короче, Влад дал мне кредитку. И на ней много денег. И я подумала, почему бы не обновить часть гардероба.
Надька неприлично широко открывает рот, а потом хватает меня за руку и тащит вперед.
— Боже, Миронова, — шепчет она, — ты вытащила счастливый билет, честное слово. Конечно, он взрослый мужик, но все равно… Огнище. Сейчас я одену тебя, солнце, будешь просто конфеткой. Знаешь, с чего мы начнем? — она поворачивает ко мне лицо и многозначительно играет бровями. Так, что-то мне все это уже не нравится. — Нижнее белье!
О боже мой. Ладно, без паники. В конце концов, Влад его все равно не увидит, какой бы разврат не подобрала Надька. Но в итоге я увлекаюсь, неожиданно для себя самой. Подруга умеет шопиться с огоньком, и я перенимаю ее настроение. Настолько, что даже позволяю ей выбрать для меня одежду для похода в клуб. Не факт, конечно, что я это надену, но пусть отрывается по полной.
Дома я разбираю вещи в своей комнате, срезаю бирки, часть оставляю тут, часть несу в комнату Влада вперемешку со старыми шмотками. Кладу все на пол, осматриваюсь немного воровато, словно пришла на чужую территорию.
Кровать аккуратно застелена, рядом тумбочка, в стороне шкаф, кресло, журнальный столик и напольная лампа. Шкаф большой, полки заняты все, но не битком, а по несколько шмоток на каждой. Покусав губу, достаю телефон и звоню Владу, и только когда идут гудки, соображаю, что стоило, наверное, написать, но к этому моменту он уже снимает трубку.
— Секунду, Ксюш, — слышу его голос, потом он обращается ко мне. — Да, Арин, что случилось?
Мысленно усмехаюсь. А что, любимая девушка не может позвонить просто, чтобы сказать, что соскучилась? Хотя судя по всему, такое Владу в голову не приходит, все его девушки, видимо, старались ему не докучать. Впрочем, я действительно звоню по делу.
— Хотела спросить, тебе принципиально, куда я вещи сложу? Все полки заняты.
— Без разницы, перекладывай мои вещи, как удобно. Кстати, в подсобке есть коробки и вешалки, если понадобятся.
— Хорошо, спасибо.
— Ага, давай, пока.
Вешалки мне точно пригодятся, не перевешивать же рубашки Влада. Оставляю мужчине верхние полки, а свои вещи раскладываю на нижних, часть одежды вешаю на вешалки. На тумбочке оставляю косметику, себе я купила новую.
Распыляю в воздухе духи, а потом трясу в этом месте подушкой. Интересно, Влад вообще догадывается, сколько мелочей женского плана могут нас спалить? Так, последний штрих, надеюсь, Яров не будет злиться.
Влад появляется в начале девятого.
— Ужинать будешь, я как раз собиралась поесть, — говорю я, он кивает.
— Только душ приму, — замечает мне, идет в комнату, я семеню следом. Застываю на пороге, наблюдая, как он проходит к шкафу. Рассматривает пару секунд, потом поворачивается ко мне. — Внушительно.
— Я старалась.
— Молодец, я сам почти поверил, что ты живешь тут, — замечает косметику и усмехается.
— Еще на подушке немного духов, — говорю ему, — так что спи на другой. И… — запинаюсь, Влад бросает на меня взгляд, расстегивая пуговицы на рукавах рубашки.
— И что? — задает вопрос, когда я все так же молчу. А молчу я потому, что он переходит на остальные пуговицы, как будто совершенно не смущаясь моего присутствия.