Улыбка Эбби стала еще чуть менее радостной.
— Но что, если я хочу работать, Корд? Я очень люблю свою работу, и место мне досталось нелегко.
— Если это из-за денег…
— Вовсе нет. О да, мне нужно было зарабатывать на жизнь, само собой. — Эбби встала. — Но, Корд, все равно дело не в деньгах. Я ценю свою карьеру, и мне бы хотелось продолжить ее до тех пор, пока я там нужна.
— Джейсону нужна мать. — В голосе Корда зазвучал холодок.
— Ему и отец нужен, но это не значит, что его родители должны запереть себя в стенах его комнаты. Давай и с другой стороны посмотрим на это. Ты бы согласился бросить все и заниматься только Джейсоном?
— Это разные вещи, Эбби, и ты прекрасно это знаешь.
— Боюсь, что нет. — Джейсон крепко спал на коленях Корда, и Эбби решила, что ничего страшного не случится, если он один раз пропустит свое купание. — Давай я отнесу его в кроватку, — спокойно сказала она. — Нам нужно все обсудить, Корд.
Корд передал спящего малыша Эбби, проводил их взглядом и, откинувшись на диване, вытянул ноги и уставился на кроссовки. Заставить Эбби согласиться с чем-нибудь без борьбы чертовски трудно. Зачем ей работать? Во-первых, Дюраны никогда не были нищими, а во-вторых, он и сам заработал достаточно, чтобы обеспечить семью. В конце концов, он за два месяца зарабатывает больше, чем Эбби за целый год.
Эбби неслышно вошла в гостиную и села на стул напротив Корда. Они обменялись долгим взглядом
— Моя работа станет огромной проблемой для нас, Корд? — наконец спросила она.
— Надеюсь, что нет.
Он кошмарно упрям, она поняла это еще во время встречи в его студии. Сумасшедший пульс выводил Эбби из равновесия. Это решающий разговор. Они очень сблизились за прошедший день, и все же в их отношениях оставались недомолвки, которые подтачивали ее уверенность.
— Корд, — сказала она, сдерживая волнение, — знаешь, а ведь ты ни разу не сказал мне, что любишь меня.
На его лице упрямство сменилось изумлением.
— Неправда!
— Вот как? То есть ты хочешь сказать, что говорил, но я не услышала? Тогда прошу прощения.
— Черт возьми, Эбби. Я наверняка говорил. — Он прищурился. — Что-то не припоминаю, чтобы и ты такое говорила.
— Верно, не говорила, — признала Эбби. — Но скажу сейчас. Я люблю тебя уже очень давно.
— Как давно?
— Так давно, что хотела сказать тебе об этом еще до приезда Гэри.
— Но не сделала этого. А почему?
— Потому что я не чувствовала в тебе ничего, кроме величайшей заботы о твоем будущем сыне И в некотором роде все осталось по-прежнему. Я и сейчас уверена только в твоей любви к сыну.
Корд вспыхнул.
— И ты можешь такое говорить после сегодняшней ночи?!
— Сегодняшняя ночь была фантастикой. Ты сказал, что все было так, как тогда, в декабре. Мне хотелось бы вспомнить, но раз я не могу, то верю тебе на слово.
Корд наклонился к ней.
— Эбби, ты должна знать, что я испытываю к тебе. Зачем бы я столько пережил ради нашего брака, если бы не любил тебя? Я страдал по тебе с той самой ночи. Я думал, что ты тоже влюблена в меня. Провал у тебя в памяти был для меня ударом, который я не мог предвидеть, и когда ты наконец позвонила мне, я был на седьмом небе от счастья и надежд. Твое отношение…
— Корд, я была до смерти напугана. Моя работа…
— Вот именно, твоя работа, — резко прервал он ее. — Твоя работа — вот единственная причина, по которой ты пришла ко мне.
— Не единственная, — возразила Эбби, — но не отрицаю, что я очень боялась встречи со своим начальством. — Она перевела дыхание. — Похоже, мы выкладываем карты, не так ли? Корд, ты помнишь наши первые встречи? Ты находишь их спокойными? Великодушными? Ты один за другим выставлял ультиматумы с такой скоростью, что у меня не было времени их взвесить. Я обвиняла себя после нашей скоропалительной свадьбы, потому что совсем не была уверена, что сделала верный шаг.
Глаза Корда превратились в щелки, морщина перерезала лоб.
— И тем не менее ты полюбила меня. Похоже, я был не таким плохим, каким ты хочешь сейчас меня изобразить, если ты все же полюбила меня, Эбби.
— Любая правда у нас звучит как обвинение, — прошептала еле слышно Эбби. — Я этого не хотела.
— Я люблю тебя. Этой правды тебе достаточно?
Эбби сморгнула неожиданную слезинку.
— Нет, Корд, не достаточно. Ты продолжаешь выдвигать ультиматумы.
— Я лишь высказывал предложения по поводу нашего будущего, Эбби, причем весьма разумные. И это вовсе не ультиматумы.
— Мне жаль, что ты это так понимаешь. — Эбби встала. — Я не оставлю работу, Корд. Но и Джейсона не заброшу. Этот спор тебе не выиграть. — Она ушла на кухню, поставила кофейник на плиту, тщетно пытаясь унять дрожь в руках и ногах.
Она слышала, как Корд прошел в ванную принять душ. Кофе уже вскипел, когда появился Корд, чистый, выбритый и одетый в выцветшие джинсы и белую рубашку-поло. Он зашел на кухню в тот момент, когда Эбби присела за стол с чашкой в руках.
— Я поеду в студию, — без предисловий сказал он. — Увидимся позже.
— Ты не хочешь позавтракать перед уходом? — Дрожь пробежала по телу и отдалась в ушах, как погребальный звон.
— Спасибо, я не голоден. Пока.
С тяжелым сердцем смотрела Эбби, как он уходит. Они пришли к финишу. Можно ли вот так отпустить его из своей жизни, только чтобы не сделать того, о чем он просит?! Пусть даже его просьба кажется ей капризом и упрямством, можно ли допустить, чтобы их пути навсегда разошлись, если цель у них одна?
Она всегда будет любить его, но любит ли он ее так же беззаветно?
Студия была пуста. Корд зашел в темное гулкое здание и закрыл за собой дверь, чтобы не потревожили случайные посетители. Ему нужно побыть одному.
Он поставил кофе и начал расхаживать по студии, останавливаясь у стендов и обводя портреты невидящими глазами. Эбби бесила его. Ну почему, когда все остальное так прекрасно, она цепляется за работу, которая ей больше не нужна?
Он хотел, чтобы она оставалась дома с Джей— соном. Его рабочие часы невероятно напряженные, и она это прекрасно знает с тех пор, когда они пытались жить вместе. Ее предложение, чтобы он бросил работу и занимался Джейсоном, просто смехотворно. Откуда женщинам приходят в голову подобные идиотские идеи?
Кто из них не прав? Он? Эбби? Нахмурившись, Корд налил себе кофе и присел за стол. После минутного размышления он снял трубку телефона и позвонил человеку, который всю жизнь поддерживал его, когда он нуждался в участии и совете.
— Гэри, привет! — произнес он, радуясь, что застал брата.
— Корд! Здорово, я только что о тебе думал! Как дела в Вегасе?
— Не очень. Мы с Эбби зашли в тупик в споре по одному чрезвычайно важному вопросу. Мне нужно, чтобы кто-нибудь подтвердил, что я прав.
— А ты прав, Корд?
— Это ты мне скажи, Гэри. Я хочу, чтобы Эбби оставила работу и сидела дома с Джейсоном. Тебе не кажется это бессмысленным?
— Как паренек?
— Сказочный, восхитительный, невероятный!
Гэри хмыкнул.
— Каким же ему еще быть, раз он твой сын и мой племянник! Не забудь послать мне его фотографии.
— Они скоро будут готовы, не волнуйся. Но что ты думаешь по поводу увольнения Эбби?
— Мне кажется, что решать должна она, Корд. Мне жаль, если ты не это хотел услышать, но Эбби необычайно умная женщина. Я бы доверил ей решение и знал, что она сделает все наилучшим образом. А ты что, очень расстроен?
Корду стало не по себе. Он всегда обращался к Гэри со своими проблемами. Скрыв истинные причины своего брака, Корд, по сути дела, впервые не сказал старшему брату правды и отступил от привычки, которая сложилась, еще когда ему было тринадцать и он внезапно осиротел.
Корда поразили слова Гэри о том, что он доверяет Эбби, в то время как ему самому даже не приходило в голову доверять ей. С самого начала их отношений он всегда считал себя правым. Разумеется, он был прав в своем стремлении стать отцом ребенку, но должен был проявить при этом больше мудрости.