Дядя Гриша уже умер, и тетушка не следила за порядком, как при нем. По всей комнате бесформенными стопками были разложены книги и научные журналы, в зависимости от того, где тетя Леля надумает погрузиться в их изучение, и, что именно на данный момент ее интересует. Юля с порога взялась за наведение порядка и, пока тетушка хлопотала о прописке племянницы, навела красоту, чистоту и закормила ее зеленокумскими наваристыми борщами, румяными пирожками да варениками, запах которых кружил головы сдержанным в питании петербуржцам.
Через два года, когда Юля уже училась в медучилище, все так же страдая из-за своей уродливой полноты и неуклюжести, поспешно убегая после лекций прятаться за стенами тетушкиной квартиры, к ним приехал сын подруги Юлиной мамы из Зеленокумска - высокий, очень красивый парень с просьбой помочь прописаться в Петербурге.
Юля влюбилась с первого взгляда. Образованный, умный, спокойный и рассудительный немец по национальности, Геннадий, очаровал ее волевым подбородком и ямочками на щеках, хотя она старалась прятаться в своей комнате и поменьше попадаться ему на глаза. Однако, когда тетя Леля предложила им пожениться, Юля сначала наотрез отказалась. Тетушка настаивала, объясняя, что все так делают, иначе помочь парню невозможно. Не ей же, старухе, за него выходить. Наконец, после долгих уговоров, Юля согласилась. Они подали заявление, и до свадьбы Геннадий вернулся в Зеленокумск. Мать его была смертельно больна, поэтому он не мог надолго отлучаться из дома, и именно поэтому тетушка согласилась устроить этот фиктивный брак. Однако в уголках ее светло-голубых глаз загорелся хитрый огонек сразу после того, как заметила Юлино смятение при виде Геннадия, сразу, как она догадалась, что ее Юленька не на шутку влюбилась. И кто знает, что этот огонек означал?
Приготовления к свадьбе были серьезны хоть и без особого размаха. Пригласили двух-трех однокурсниц Юли и соседей по коммунальной квартире. Свадебное платье сидело на бедной Юленьке безобразно, так как пришлось взять напрокат слишком большой размер, а лицо она постаралась закрыть фатой. Прилетевший за час до назначенного времени Геннадий, едва не опоздал на церемонию, поэтому, когда работница ЗАГСа предложила поцеловаться после обмена кольцами, он наспех, дрожащими руками приподнял фату и чмокнул Юлю в подбородок. Он отказался ехать домой, к накрытому столу, а сославшись на болезнь матери и свое обещание быстро вернуться, уехал сразу в аэропорт.
Юля ощутила и облегчение, и невыразимую тоску одновременно. Она понимала, что любит Гену, любит глубоко и сильно. Ее чувство было больше, чем она сама, и ей казалось, что теперь она находится внутри своей огромной любви, что она ее окутала, запеленала, как кокон, и не вырваться теперь, даже не пошевелиться. Горечь безысходности заставила ее поделиться своей тайной с тетушкой. Да и что она могла скрыть от нее, от любимой и любящей тети Лели? Решительность, стальной характер и глубокий научный ум бывшей начальницы химической лаборатории, спасшие их с дядей Гришей во время блокады Ленинграда, пришли на помощь Юленьке теперь, в мирное время, в трудной, но не безвыходной Юлиной ситуации.
Тетя Леля оказалась очень романтичной, но, несмотря, на свою сентиментальность, она решительно отобрала у Юленьки бразды правления на кухне, вновь готовила себе сама непритязательные петербуржские овсянки да салатики, а Юлю посадила на строжайшую диету, состоящую из отварного без соли риса, отварной же красной свеклы и дистиллированной воды. Через три месяца такой пытки молодой Юленькин организм избавился от запасов жира, кожа обвисла огромными складками, сделавшись для Юли такой же большой, как велики ей стали все ее наряды.
Ни минуты не колеблясь, тетушка распорядилась снять со сберкнижки деньги, оставшиеся от продажи дома в Зеленокумске и немалые капиталы, заработанные Юлиной мамой для любимой доченьки мазкой домов, и отправилась в клинику, чтобы устроить Юленьку на пластическую операцию, да не на одну по подтяжке кожи на всем ее теле.