Горе Гены выразилось в оцепенении, похожем на тот ступор, когда Лиля потеряла свою мать-мазальщицу. Но она тогда была так молода, так неопытна, так одинока! А с Геной в эту трудную минуту была она, Лиля, хоть он и не знает пока, что она его законная жена и зовут ее Юля. Она с ним, он знает, что она его любит, и чувство это взаимно, она видит, ощущает это. Он любит ее, именно ее, такую, какая она теперь, какой она стала, стала для него, единственного, стала такой безвозвратно.
Заставив Гену выпить несколько глотков крепкого чая с медом, Лиля усадила его на диван в гостиной, а сама с двумя соседками обмыла и обрядила покойницу. Наутро, услышав о случившемся, пришли друзья Геннадия, пришла и Татьяна, но поговорив с Геной во дворе, ушла, поджав губы. После похорон и поминок, когда все было убрано, соседи разобрали всю посуду и табуретки, Лиля с Геной сели в гостиной выпить по чашечке кофе. Надо было что-то решать. Оставаться вдвоем в опустевшем доме выглядело двусмысленным. Соседи и так начинали шептаться. Ошеломленный смертью матери, Гена не мог ни о чем думать, ни о чем рассуждать. Он опустился перед Лилей, обнял ее колени, уткнувшись в них лицом, и глухо стонал, не в силах заплакать, чтобы избавиться от навалившейся горестной тяжести.
Лиля гладила ладонью его волосы, шепча его имя, утешая, как могла. Когда ему стало легче, от души чуть-чуть отлегло, он смог сказать ей только, что ничего не может предложить, чтобы изменить это двусмысленное положение, потому что связан, пусть фиктивным, но все-таки официальным браком. Но он любит ее, любит всем сердцем и жаждет близости с ней сейчас, когда ему так тяжело. Лиля, не колеблясь, ответила, что полюбила не только его лицо, душу, но и тело. Потом спокойно взяла его за руку и увела в свою комнату. Сердце ее разрывалось от любви и нежности, она исступленно ласкала его, со страстью отвечая на его жадные поцелуи, однако резкая боль невольно сцепила ей зубы на его плече, оставив внушительные синяки.
Когда Гена уснул, Лиля потихоньку выскользнула из постели, уложила вещи, поцеловала спящего и вышла из дома. Пешком она дошла до вокзала и, сев в пригородный поезд до Мин-Вод, уехала в Петербург. Тете Леле она все рассказала и стала ждать. Если любовь, о которой он говорил, настоящая, он ее найдет. Очень скоро пришло от Гены письмо, в котором он сообщал о смерти матери и спрашивал тетю Лелю, не знает ли она, где теперь живет гостившая у них Лиля. Тетя Леля ответила, что знает, где живет Лиля, но та просила не сообщать ее адрес ему, Геннадию, чтобы не мешать осуществлению его планов.
Через два месяца он приехал. Поговорил с тетей Лелей, рассказал, что сделал поминки на 9 и 40 дней после смерти матери, а теперь приехал, чтобы извиниться перед ней, тетей Лелей, и своей фиктивной женой Юлей за причиненное беспокойство, и попросить их помочь еще раз. Он хочет получить развод с Юлей, найти Лилю и уговорить ее выйти за него замуж, потому что жизнь без нее кажется ему совершенно невыносимой. Тетя Леля сказала, что решать все будет Юля, и предложила Гене самому сходить за ней в ее комнату.
- Лиля! Ты? Здесь? - от удивления Гена задохнулся. Вскрикнул он так громко, что соседи стали выглядывать из своих комнат, поэтому Юля поспешно втащила его за собой в комнату, захлопнув дверь. Лицо ее пылало от неожиданности, хотя она могла предположить, что он приедет, она надеялась и ждала его каждую минуту. Каждую, кроме этой. Два раза прозвонивший звонок, объявлявший о том, что пришли к ним с тетей Лелей, она, конечно, слышала, но не хотелось отрываться от справочника фельдшера, который она старалась вызубрить, чтобы легче было на предстоящих вскоре занятиях в медучилище.
Юля не в состоянии была отвечать на его вопросы о том, как она здесь оказалась, и где Юля. Ей хотелось одного: повиснуть на его шее и целовать, оттягивая до невозможности момент, когда надо будет все объяснить, и неизвестно еще, простит ли он ее за их с тетей Лелей обман. Теперь она, как он когда-то в Зеленокумске, уткнула лицо в его колени, усадив на низенькую тахту и опустившись на коврик рядом с ним. Невольно из глаз ее потекли слезы и, что они значили, она не могла понять: то ли радость от неожиданной встречи, то ли ужас от предстоящего объяснения.
Гена старался ее успокоить, целуя в мокрое от слез лицо, а она лихорадочно всхлипывала, вдыхая его запах и чувствовала, что ее переполняет желание прижаться к нему всем телом, слиться в безграничной близости и не хочется, ох, как не хочется начинать разговор, от которого раньше или позже никуда не деться.