Становится по-детски обидно. И немного больно. Но я загоняю эмоции как можно глубже.
Практически ничего не ем за завтраком, хотя голодна. Но кусок в горло не лезет в окружении змей. Дожидаюсь, пока все разойдутся – и поднимаюсь из-за стола.
Внезапно мимо меня проходит Виктория и ощутимо толкает плечом.
- В какую обертку кусок дегтя не заворачивай, конфеткой все равно не станет, - ненавидяще цедит мне она.
Значит, я не ошиблась. Викки положила глаз на Эда. И теперь разлететься на осколки готова от ревности. Мне-то плевать на нее, вот только взрывной волной меня зацепит.
Я прибью этого Айболита! Но пока…
- Не знала, что ты такая самокритичная, - окидываю родственницу снисходительным взглядом. – Но обертка у тебя, следует признать, шикарная. Жаль, просвечивает, - Виктория испуганно осматривает свое платье. – Не тело, - смеюсь я, но добавляю строго и серьезно, - а душонку твою видно. Как ни прячь.
- Ах ты дрянь, - топает ножкой.
- М-м-м, я тоже тебя люблю, сестричка, - ехидно тяну и небрежно треплю ее за щеку.
Вика отбивает мою руку, прищуривается зло, а потом резко разворачивается на каблуках и цокает вверх по лестнице.
Значит, война? Мой черный список скоро лопнет в этой семейке…
С тоской смотрю на дверь в комнату деда, вздыхаю шумно – и иду к себе.
Глава 20
Несколько дней спустя
Доминика
Просыпаюсь от приглушенного детского плача. Сажусь, облокотившись о спинку кровати, и кручу головой в темноте.
Племянники Даны? Близнецы плачут?
Нет, голос один. Кто-то из них? Обычно если первый скандалит, то второй сразу же присоединяется…
Стоп! Где я вообще?
Наощупь нахожу прикроватную лампу – и включаю. Тусклый свет озаряет ненавистную мне спальню. Обреченно хнычу: я все еще в особняке Левицких. Лучше бы и это оказалось страшным сном.
Плач за стеной становится громче и жалобнее. Сердце заходится в дикой пляске.
Откидываю одеяло и мчусь на звук прямо в пижаме. Наспех дергаю защелку, кажется, ломая и без того хлипкий механизм, распахиваю дверь. И иду в комнату Яна.
Толкаю плечом деревянное полотно, заглядываю внутрь.
- Ян? – шепчу во тьму. – У тебя Дан плачет, - переступаю порог. – Ян?
Ответа нет. И самого Яна не вижу. Его постель, кажется, пуста.
Чувствую себя неловко. Пришла полуголая посреди ночи. В спальню к брату. Надеюсь, никто меня тут не поймает из «родственников»…
Но все сомнения и опасения отходят на дальний план, когда Даниэль в очередной раз всхлипывает и попискивает, как маленький мышонок.
С трудом различаю в сумраке его кроватку – и машинально приближаюсь. Нащупываю ночник, щелкаю кнопку – и разноцветные огоньки рассеиваются вокруг.
- Тише, малыш, все хорошо, - опускаюсь на пол возле детской постели.
Даниэль смотрит на меня внимательно, но плечики его все еще содрогаются от рыданий.
- Мой бедный малыш, - касаюсь его головы. – Приснилось что-то плохое? – провожу пальцами по волосам. – Это все ненастоящее, - трогаю пухленькую щечку. – Я тоже вижу плохие сны. Знаешь, что нужно сделать, чтобы прогнать кошмар? Перевернуться на другой бок.
Понимаю, что это глупость. И лично мне ничего не помогает избавиться от призраков прошлого. Но у малыша должна быть хоть какая-то надежда.
Поэтому я обхожу кроватку с другой стороны, пока Дан внимательно наблюдает за мной.
- Поворачивайся сюда, - показываю ему, и он слушается. – Вот так, умничка.
Протягиваю мальчику руку, и он хватает меня за указательный палец. Сжимает сильно, будто боится, что оставлю его.
- Все хорошо, Дан, засыпай, - уговариваю его и радуюсь, что в тусклом свете не видно стекающих по моим щекам слез. – Ты не один, малыш.
Я сижу на полу, облокотившись о край кроватки, и говорю что-то. Болтаю ни о чем, лишь бы ребенок чувствовал мое присутствие. Постепенно дыхание Дана выравнивается, становится тише. И он засыпает, все еще крепко сжимая ручкой мой палец.
Свободной ладонью веду по его макушке, поглаживаю. Тянусь к пледу, чтобы накрыть малыша, но замираю. Ведь в этот момент дверь распахивается.
Ян с порога замечает меня. И я чувствую его гнев.
- Ты… - цедит он, но я шикаю на него, чтобы Дана не разбудил.
Аккуратно высвобождаю палец и вкладываю в ручку ребенку игрушку. Моя бы воля, я бы так и сидела рядом всю ночь, оберегая его сон. Но злой старший брат не позволит мне остаться ни на секунду.
Делаю вдох и поднимаюсь на ноги. Уныло плетусь к двери.