Согласно последним исследованиям, создавал-таки художник работу «Платон» (предполагается, что она пропала), но затем охладел к ней и перешел к данному сюжету. На холсте изображен молодой поэт, увенчанный лавровым венком. Он читает что-то из Гомера слушателям. Место действия (как представлял себе Альма-Тадема) — Греция конца VII века до н. э. Греческие буквы в правом верхнем углу холста указывают на то, что место это посвящено поэту. При всем своем внимании к воссозданию реальной обстановки Античности художник не избежал анахронизма: дотошные исследователи установили, что того сорта роз, которые он включил в картину, тогда не существовало (он был выведен лишь в XIX веке). Забавная деталь, указывающая на степень обстоятельности современных искусствоведческих изысканий.
Примечательна судьба работы: она была заказана мастеру американским миллионером Генри Гордоном Маркандом и украшала комнату его нью-йоркского дома, предназначавшуюся для концертов камерной музыки. И названное помещение, и данная картина посвящены одной идее — интерпретации великих творений: в полотне — Гомера, в зале — музыкальных шедевров. (В собрании Марканда имелись произведения Вермера, ван Дейка, Рембрандта, Халса, Тернера, Гейнсборо; сам он с 1889 до смерти в 1902 был президентом музея Метрополитен.) Когда после кончины коллекционера встал вопрос о продаже работы, то она ушла с аукциона за баснословную по тем временам сумму.
Анри Руссо — французский живописец-самоучка, один из самых известных представителей наивного искусства, или примитивизма. Творить Руссо стал поздно, лишь после того, как в 40 лет ушел в отставку с государственной службы на таможне (но прозвище Таможенник так и осталось за ним).
Перед зрителем — одна из ранних картин Руссо. Начинал он с того, что делал копии с произведений старых мастеров в Лувре, но они несли на себе печать его оригинального стиля. За год до «Карнавального вечера» Руссо выставил свои штудии в свободном Художественном салоне на Елисейских полях. Названное же полотно он представил в год создания на Салоне Независимых. Оно вызвало насмешки публики нарочитым построением планов и слишком тщательно выписанными деталями пейзажа. Но были и те, кто оценил самобытное дарование его автора. Так, Камиль Писсарро, которого подвели к картине, предполагая позабавить наивностью стиля Руссо, пришел в восторг от богатства ее тонов и стал повсюду восторженно отзываться о художнике. Благодаря этому Руссо вскоре приобрел популярность. В данном произведении присутствуют черты его индивидуального письма, развитые в поздних творениях: чередование планов, размещение фигур на фоне пейзажа и тщательная проработка всех элементов композиции.
Антон Мауве — голландский пейзажист, признанный глава гаагской школы. Рано проявив талант к живописи, он стал заниматься у анималиста Питера Фредерика ван Оса, у него Мауве рисовал овец, коров, лошадей. Художник много работал в технике акварели и впоследствии даже некоторое время учил ей Ван Гога (тот был двоюродным братом его жены).
Сюжеты картин Мауве предельно просты: названия полотен полностью передают их содержание. Это произведение могло бы быть названо по-другому: почему именно возвращение стада, ведь в пейзаже нет никаких явных признаков селения? Например, «Отара отправляется на пастбище» вполне подошло бы, но разве от этого что-то меняется в восприятии? Зритель точно так же чувствует некую извечность происходящего, неизменность труда крестьянина. Так было, есть и будет. В этом — философский смысл холста.
Художник запечатлел пейзаж вокруг Ларена (город на востоке провинции Северная Голландия), где до сих пор существуют вересковые пустоши.
Интересно сравнить это полотно с еще одной трактовкой данной темы — работой Жана-Франсуа Милле «Пастух, пасущий свое стадо» (начало 1860-х, Бруклинский музей, см. том № 59, с. 60–61). Известны попытки символического толкования сюжета творения Милле: пастух ассоциируется со Спасителем, стадо — с его паствой — известное уподобление в раннехристианском искусстве. Может ли и картина Мауве интерпретироваться в этом ключе?