– Не лапай! – Одёрнул я его руку, которая уже было потянулась к свежей ране. – Ща пластырем заклею, и свободен.
– Прапор, – обратился я ко второму подбитому, – давай лысину сюда, гляну, мозг не задело?
– Шутник! – иронично хмыкнул Прапор и уселся на пластиковый ящик.
Себя я подлатал в первую очередь. Ранение сквозное, кости целы, так что мне сильно повезло. Кир, благодаря своей защите, остался совершенно невредим и сейчас торчал на крыше нашего «Комбата», осматривая окрестности.
– На, на память. – Положил я на ладонь Прапора сантиметровый кусок железа. – В кость зашёл, ещё немного и...
– Но не пробило же?
– Не, не пробило.
– Ну, и хер на него, живы будем, не помрём, – хмыкнув, дёрнул он щекой. – Штопай давай, да поехали. Вон, идёт альбинос наш. Интересно, чего это у него такая рожа довольная?
– Скребершу нашёл, – хихикнул Торос.
– Я всё слышу, – раздалось в гарнитуре. – Чего расселись, ночь скоро. – Муха, с ходу запрыгнув в машину, развалился на одном из задних кресел.
Вид у него и вправду был очень счастливый.
***
Унылые улицы с проросшей зеленью и обрушенными временем, без реноваций строениями потянулись дальше.
– Вот же ж, чёрт! – Зло стукнул Прапор по рулю ладонью.
Наш маршрут упёрся в широченный, четырёхполосный мост, край которого потерял опору, погрузившись в воду. Обрушился сам или кто помог, нам никакой разницы не было, факт на лицо: проезда нет.
– Замечательно! Просто замечательно, – буркнул Кир себе под нос.
– И чё делать будем? – Выглянул Торос из-за плеча Прапора, облокотившись на спинку водительского сидения.
– Пешком поплывём! – ответил Прапор с раздражением.
– Эх, ща бы ту машинку, – мечтательно вздохнул Торос, – которые у тех чуваков были, помните их командира, который ещё в шмотках кирдовских ходил?
– А, Шатун что ли? – вспомнил я имя командира той группы.
– Ага, точно, он. Вот интересная конструкция, нам бы сейчас такая, ох, как пригодилась бы, – продолжил мечтательно вздыхать Торос.
– А бы да кабы, лучше бы карту где нашли, а то ща думай, в какую сторону рулить. – буркнул Прапор, осматриваясь по сторонам.
– Ты, думаешь, тут бумага могла выжить? – усмехнулся Кир, – оглянись! – Показал он рукой в окно, где буйствовали тлен, разруха и ядовитая зелень. Достал из кармана старую немецкую монету и, подбросив её в воздух, поймал и зажал в кулаке, глянул на Прапора и хитро так прищурился.
– Ну, давай уже, показывай, – сказал Прапор, хмыкнув.
– Орёл!
– Ну, орёл, так орёл. – И повернул руль вправо.
Видимо, действо с монетой происходило далеко не впервые, и старинные друзья очень хорошо знали правила этой «игры».
– Река, это плохо, – вздохнул Торос.
Мы с ним сидели сзади, наблюдая за округой сквозь небольшие окна.
– Гнилое всё в этом городе, и мосты все сгнили давно. Где гарантия, что очередной не провалится под нашей машиной. Знали бы, что тут река, вообще бы не сунулись. – Ворчал Торос себе под нос, заметно нервничая.
–Харе там жути нагонять, – крикнул сидящий за рулём Прапор. – Раскаркался!
– Курить охота, – вздохнул я, с сожалением глядя на мёртвый город, – этот пейзаж наводит жуткую тоску.
Муха расплылся в улыбке. Мы с Торосом с недоумением на него покосились.
– Чего? – спросил я
– Да, так, просто.
– Просто даже мухи не..., – и осёкшись на полуслове, глянул на белого товарища и заржал. Торос, слегка улыбнувшись, покачал головой.
– Психи, – сказал он и отвернулся обратно к окну.
На этот раз мост оказался вполне цел и даже почти со всеми опорами, правда, не такой широкий.
Изначально прошлись по нему пешочком, чуть ли не обнюхивая со всех сторон, и только потом решились проехать.
Откатившись назад метров на триста, Прапор врубил первую скорость, «дёргая» коробку передач и разгоняя броневик настолько, насколько это было возможно.
– Да храни нас Стикс! – рявкнул наш водила и влетел на мост, который жалобно заскрипев, начал проседать и крениться набок.