− По-моему, господь бог не создавал еще такого вруна, как этот тип, − сказал Истон, и Харлоу полностью с ним согласился.
− Интересно, который час? − спросил Харлоу после паузы.
− Точно не знаю, − ответил Истон, − часов двенадцать, наверно.
− Похоже, что он так и не придет, правда? − продолжал Харлоу.
− Наверно, нет. Скорей всего, он вообще сегодня не покажется. Может быть, сегодня никого и не уволят.
Они тихо переговаривались, оглядываясь по сторонам, боясь, что их увидят или услышат.
− Жизнь наша проклятая, а? − горько жаловался Харлоу. − Вытягивают из нас все жилы, работаем как каторжные ради чьей-то выгоды, а как высосут из тебя все соки, тут же и выбросят, как грязную тряпку.
− Вот-вот, я тоже начинаю думать, что Оуэн правильные вещи говорит. Но что до меня, убей, не понимаю, как все это можно изменить. А ты как считаешь?
− Провалиться мне на этом месте, если я знаю, дружище. Но можно изменить это или нельзя, одно ясно − на нашем веку ничего не изменится.
Ни одному из них не пришло в голову, что для того, чтобы произошли «перемены», о которых они говорили, им следовало бы самим как-то подтолкнуть их.
− Хотелось бы мне знать, что они будут делать с жалюзи? − сказал Истон. − Их еще никто не красит?
− Не знаю. Я ничего о них не слыхал с тех пор, как наш парнишка отвез их в мастерскую.
С жалюзи этими дело было темное. Приблизительно месяц назад их отправили в мастерскую, чтобы покрасить и водворить на место. С тех пор никто в «Пещере» ничего больше о них не слыхал.
− Может быть, мы будем красить их на той неделе, − сказал Харлоу.
− Может быть, и так. Похоже, за них примутся в последнюю минуту черт-те в какой спешке.
Наконец Харлоу − ему не терпелось узнать, который час, − спустился к Слайму. Было без двадцати двенадцать.
Из окна комнаты, которую Слайм оклеивал обоями, был виден палисадник перед домом. Харлоу немного постоял, наблюдая за Банди и другими рабочими, которые все еще возились в канавах с канализационными трубами, потом отвел от них глаза и увидел приближающегося к дому Хантера. Харлоу быстро отступил от окна и вернулся к своей работе, на ходу предупредив товарищей о приходе Скряги.
Хантер, как всегда украдкой, вошел в дом, и, после десятиминутного обхода, появился в гостиной.
− Ну, наконец-то я вижу, тебе осталось сделать всего несколько последних мазков, − сказал он.
− Да, − ответил Оуэн. − Осталось только расписать вот тут, по абрису.
− Выглядит, конечно, неплохо, − сказал Скряга мрачно, − но мы на этом потеряли деньги. Ты проработал на неделю дольше, чем мы рассчитывали: говорил − три недели, а прошел уж целый месяц. Кроме того, мы считали, что уйдет пятнадцать листов сусального золота, а ты истратил двадцать три.
− Вряд ли у вас есть основания обвинять меня, − ответил Оуэн. − Я бы мог все сделать и за три недели, но мистер Раштон велел мне не спешить из-за одного-двух дней, потому что нужно все сделать как следует. Он сказал, что скорее согласится на перерасход, только бы не жертвовать качеством. А дополнительное золото − это тоже его распоряжение.
− Ну, ничего, − уныло сказал Скряга. − Я все-таки рад, что ты закончил, работа-то невыгодная. В понедельник утром поработаешь кистью. Хотим на той неделе закончить фасад, если погода не испортится.
«Кисть», о которой упомянул Скряга, представляла собой неуклюжее приспособление для черновых малярных работ.
После этого Скряга стал бродить по дому, заходя в комнаты и коридоры и молча наблюдая за работой. Когда он в упор смотрел на рабочих, те начинали беспокоиться и движения их становились неловкими. Каждому казалось, что, может быть, именно он и попадет в число увольняемых с предупреждением за час.
Примерно без пяти двенадцать Хантер зашел в мастерскую-кладовку, где Красс смешивал краски, отставляя в сторону пустые банки, которые надо было отнести во двор.
− Наверно, этот подонок отправился к Крассу выяснить, кто из нас меньше всего нужен, − прошептал Харлоу Истону.
− Не удивлюсь, если им окажешься ты или я, − так же шепотом ответил Истон. − Сам понимаешь, Крассу нельзя доверять. На людях он душа-человек, но черт его знает, что он говорит у тебя за спиной.
− Можешь быть уверен, ни Сокинза и никого другого из низкооплачиваемых не уволят, Нимрод не захочет платить нам шесть с половиной пенсов в час за окраску водосточных труб и желобов, когда они могут сделать это не хуже за четыре с половиной или пять пенсов. А вот с оконными переплетами им не справиться.
− Как тебе сказать? − ответил Истон. − Для Хантера все сгодится.