Поравнявшись с одной из таких групп, они узнали Ньюмена и старика Джека Линдена и кивнули им. Ньюмен отделился от товарищей и направился к Крассу и Слайму, которые, однако, не остановились, так что ему пришлось пристроиться к ним.
− Ничего нового, Боб? − спросил он.
− Нет. У нас ничего нет, − ответил Красс. − Я думаю, мы на следующей неделе закончим «Пещеру», и тогда, наверное, всех нас уволят. Есть какая-то работа для водопроводчиков и еще кое-какая работенка с проводкой газа, но по нашей части − можно сказать, ничего.
− А ты не слыхал, может, в других фирмах есть работа?
− Нет, не слыхал, приятель. По правде говоря, сейчас ни одна фирма не ведет работ. Все они в одинаковом положении.
− Знаешь, я ведь без работы с тех пор, как ушел от вас, − сказал Ньюмен. − А дома у меня − хуже некуда.
Слайм и Красс на это ничего не ответили. У них было одно желание, чтобы Ньюмен поскорее отвязался, так как им не хотелось, чтобы он узнал, куда они идут.
Однако Ньюмен не отставал, и неловкое молчание становилось все более тягостным. Казалось, он хотел еще что-то сказать, и оба они догадывались, что именно. Они ускорили шаг, чтобы он поскорее отстал. В конце концов он выпалил:
− Может быть... не найдется ли у вас случайно... у кого-нибудь из вас... шести пенсов взаймы? Я отдам, когда найду работу.
− У меня ничего нет, приятель, − ответил Красс. − Мне очень жаль. Если б они были у меня, я бы дал тебе с удовольствием.
Слайм также выразил сожаление, что у него не оказалось денег, и на ближайшем перекрестке Ньюмен, смущенный тем, что попросил взаймы, попрощался и пошел назад.
Слайм и Красс прибавили шагу. Вскоре они оказались у конторы «Раштон и К°». Витрины были освещены, и там выставлены образцы обоев, газовые и электрические лампы, абажуры, плафоны, банки с эмалью, красками и лаком, несколько объявлений в рамках: «Смета-бесплатно», «Работа высшего класса по умеренным ценам», «Здесь нанимают только рабочих высшей квалификации», и другие в таком же роде. В одном углу витрины стоял большой покрытый черным бархатом щит, на котором были укреплены медные украшения для гробов. Щит помещался на дубовой подставке с надписью: «Похороны − в современном стиле».
Красс вошел, а Слайм остался ждать на улице. Продавец торгового зала мистер Бадд находился в дальнем углу возле застекленной перегородки, которая отделяла торговый зал от конторы мистера Раштона. Когда вошел Красс, Бадд, бледный, болезненного вида, низкорослый юноша лет двадцати, оглянулся и сделал страшные глаза: не шуми, мол, веди себя тихо.
Красс остановился, недоумевая, что бы это могло означать, но тут Бадд поманил его рукой. При этом Бадд ухмылялся, подмигивал и тыкал большим пальцем через плечо в направлении конторы. Красс замялся, опасаясь, уж не сошел ли бедняга с ума, но поскольку тот продолжал делать рукой знаки и ухмыляться, Красс собрался с духом и пошел за ним следом вдоль витрины. Заглянув в щель в перегородке, которую показал ему Бадд, он увидел мистера Раштона, который обнимал и целовал мисс Уэйд, молоденькую служащую. Некоторое время Красс смотрел на них, потом шепнул Бадду, чтобы тот позвал Слайма, и когда тот появился, они втроем по очереди поглядели в щель в перегородке.
Вдоволь насмотревшись, они вышли из-за витрины, давясь от смеха. Бадд снял со стены висевший на крючке ключ и дал его Крассу, и оба приятеля вновь тронулись в путь. Но не успели они отойти от конторы, как встретили невысокого пожилого мужчину с седыми волосами и бородой. Это был человек лет шестидесяти пяти, в очень поношенной одежде: рукава пальто обтрепаны, на локтях дыры, на ботинках сбились каблуки, брюки тоже обтрепаны внизу и протерты до дыр на коленях. Фамилия этого человека была Латем. Он был мастер по изготовлению и ремонту жалюзи. Считалось, что они с сыном имеют собственное дело, но поскольку почти вся их продукция шла «на продажу», то есть поступала в такие фирмы, как «Раштон и К0», правильнее было бы назвать их мастерами, выполняющими сдельную работу на дому.
Его дело, как он его называл, существовало уже около сорока лет − работа, работа, вечно работа. А с тех пор, как подрос сын, он тоже смог трудиться, помогая отцу в его филантропической затее − создании прибылей для эксплуататоров, которые их нанимали. То они бегали в поисках работы, то работали ради обогащения других, так и не замечая, что их заработка еле-еле хватает на жизнь, и теперь, после сорока лет тяжкого труда, старик был одет в лохмотья и находился на грани нищеты.