Он направлял пламя горелки на старую краску, размягчал ее и соскабливал стамеской или скребком. Дверь была открыта, и он распахнул еще и верхнюю оконную раму, чтобы проветрить комнату, в которой стоял тяжелый запах горелой краски и сырости. Потолок был только что промыт водой, а стены − очищены от обоев. Сырые обрывки бумаги Оуэн сгреб в кучу посреди комнаты.
Внезапно он почувствовал, что в комнате кто-то есть, и оглянулся. Дверь была приоткрыта дюймов на шесть, и в щели виднелось длинное бледное лицо с тяжелым подбородком и большим красным носом, отвислыми усами и двумя маленькими, близко посаженными блестящими глазами. Несколько секунд привидение внимательно изучало Оуэна, а затем безмолвно исчезло. Оуэн снова остался один. От неожиданности он чуть не уронил горелку, потом же, когда призрачное видение исчезло, Оуэн почувствовал, как кровь прилила ему к лицу. Он задрожал от бешенства и едва сдерживал желание выскочить на лестницу и запустить горелкой прямо в морду Хантеру.
А тем временем на лестничной площадке Хантер погрузился в размышленья: от кого-то придется избавиться, чтобы навсегда освободить место для того парня, который согласился работать за гроши. Хантер рассчитывал накрыть кого-нибудь на месте преступления, и, придравшись к этому, тут же провинившегося рассчитать. Но теперь эта надежда улетучилась. Как быть? Хорошо избавиться от старика Линдена, он сильно сдал, и проку от него немного. Но поскольку Линден, хоть и с перерывами, работает у Раштона уже много лет, Хантер понимал, что вряд ли удастся выгнать его без серьезной причины. И все-таки старик не стоит тех денег, которые получает. Семь пенсов в час − расценка до нелепости высокая для человека его возраста. Это абсурд. Нет, его надо уволить под каким-нибудь предлогом или без предлога.
Хантер начал, крадучись, спускаться по лестнице.
Джеку Линдену было шестьдесят семь лет, но, как и Филпот, он выглядел старше, так как всю свою жизнь работал много, тяжко, а ел зачастую недосыта и одевался скверно. Жизнь его протекала в цивилизованном обществе, но ему так никогда и не довелось вкусить благ цивилизации. Он, однако, об этом не знал. Он никогда не пользовался никакими привилегиями и не добивался их, считая, что они не для таких, как он. Он называл себя консерватором и был большим патриотом.
Когда началась англо-бурская война, Линден встретил ее криками «ура». Его энтузиазм, однако, несколько поубавился после того, как его младший сын, резервист, ушел на фронт, где заболел лихорадкой и умер. Сын ушел воевать, оставив на попечении родителей жену и двух малышей, четырех и пяти лет. После его смерти вдова не ушла от родителей мужа и осталась со стариками. Молодая женщина иногда подрабатывала шитьем, но, по существу, находилась на иждивении свекра. Несмотря на бедность, тот был рад, что они живут все вместе, так как в последние годы его жена очень ослабела и после перенесенной трагедии ее опасно было оставлять одну.
Линден все еще возился со входной дверью, когда Скряга спустился вниз. Несколько минут он наблюдал за Линденом, не говоря ни слова. Потом он громко спросил:
− Долго ты еще будешь канителиться с этой дверью? Почему не начинаешь красить? Ты думаешь, тебе платят за то, что ты часами трешь дверь куском пемзы? Работу надо делать быстро! А не хочешь работать, я в два счета подыщу человека, который захочет. Я уже давно за тобой наблюдаю, и ты меня не проведешь. Многие люди, получше тебя, сидят без работы. Если ты не умеешь работать как следует, убирайся вон! Обойдемся без тебя, даже если будем задыхаться от заказов.
Старый Джек задрожал. Хотел что-то ответить, но не мог произнести ни слова. Если бы он был рабом и рассердил хозяина, тот связал бы его и высек. Хантер сделать этого не мог, зато он мог лишить его пропитания. Старый Джек испугался: ведь на голод обрекали не только его, но и его близких. С большим усилием, потому что слова застревали у него в горле, он сказал:
− Я должен обработать поверхность, сэр, прежде чем начать красить.
− Я говорю не о том, что ты делаешь, а о том, сколько времени уходит у тебя на работу! − заорал Хантер. − А пререканий я не потерплю. Или побыстрее поворачивайся, или выматывайся, и все тут.
Линден молча работал. Руки у него так сильно тряслись, что он с трудом удерживал пемзу.
Хантер орал во всю глотку, и его голос разносился по дому. Все слышали, что он говорит, и трепетали от страха: кто станет следующей жертвой?
Видя, что Линден ничего не отвечает, Скряга снова принялся шарить по дому.
Когда он останавливал свой взгляд на ком-то из рабочих, движения рабочего становились неловкими и торопливыми. У него буквально все валилось из рук. Десятник плотников Пейн настилал в гостиной новые полы. Он так растерялся, что, забивая гвоздь, хватил себя молотком по большому пальцу левой руки. Банди тоже работал в гостиной. Он облицовывал камин белой плиткой. Раскалывая плитку пополам, Банди глубоко порезал палец. Он побоялся прервать работу, чтобы перевязать рану, и кровь капала на белые плитки, оставляя на них алые пятна. Истон, стоявший вместе с Харлоу на козлах, смывал в зале с потолка старую клеевую краску. Напряжение так подействовало на него, что он пошатнулся и, пытаясь сохранить равновесие, выронил щетку, которая со стуком упала на пол.