Затем котенок взобрался на стол по скатерти и, ошалев от голода, заметался между тарелками.
Дети завизжали от восторга. Бабушку обуял суеверный ужас. Линден и его сноха с недоумением уставились на нежданного гостя.
Прежде чем котенок успел что-нибудь перевернуть, Оуэн снял его со стола, невзирая на отчаянное сопротивление.
− Я подобрал его на улице, когда шел сюда, − объяснил Оуэн. − Он такой голодный.
− Бедненький. Я дам ему поесть, − воскликнула сноха Линдена.
Она положила на блюдце немного хлеба, налила молока, и котенок с такой жадностью набросился на еду, что чуть не опрокинул блюдце, к великому удовольствию детей, которые следили за ним сияющими глазами.
Только после этого молодая женщина поставила перед Оуэном чашку чаю. Линден настоял, чтобы он сел к столу, и они заговорили о Хантере.
− Знаешь, с этими дверьми мне пришлось-таки порозиться, чтобы они имели мало-мальски приличный вид. Но он разорался, что я, мол, слишком много на них времени трачу, и не в том дело, что я курил во время работы. Ему прекрасно известно, сколько времени требуется на такую работу. Настоящая причина совсем не в том: он считает, что я слишком много получаю. В наше время никто не заинтересован в хорошем качестве. Поэтому хозяев, как правило, вполне устраивают ребята вроде Сокинза. Хантер выгнал меня, потому что я получаю по высшей ставке, и, вот увидишь, такая же участь ждет не меня одного.
− К сожалению, это так, − согласился Оуэн. − Вы говорили с Раштоном, когда пришли за расчетом?
− Да, − ответил Линден. − Я спешил изо всех сил, но Хантер был там раньше меня − обогнал на велосипеде и, уж будьте спокойны, наплел про меня небылиц. Так вот, когда я стал рассказывать мистеру Раштону все как было, он и слушать меня не хотел. Заявил, что ему неудобно встревать между мистером Хантером и рабочими.
− А, оба хороши, − покачивая головой, произнесла старуха. − Помяните мое слово, не видать им добра. Господь их покарает.
В этом Оуэн не был уверен. Большинство преуспевающих людей, из тех, кого он знал, были такими же мерзавцами, как те два типа, о которых шла речь. Но не разводить же дискуссию с этой бедной старухой.
− Когда Том уходил на войну, − с горечью сказала молодая женщина, − мистер Раштон пожал ему руку и обещал, что даст ему работу, когда он вернется. А теперь, когда бедного Тома не стало и они знают, что о детях и обо мне некому, кроме отца, позаботиться, они вот как поступают.
При упоминании покойного сына старая миссис Линден загрустила, но тем не менее не забыла о присутствии атеиста и поспешила сделать внушение снохе.
− Как это о нас некому заботиться, Мэри, − сказала она. − Мы все же не из тех, кто живет на свете без бога и без надежды. Господь наш пастырь. Он не забывает вдов и сирот.
В этом Оуэн тоже сомневался. По его наблюдениям, в последнее время на улицах становилось все больше беспризорных детей, вспомнил он также и о собственном безрадостном детстве.
Наступило неловкое молчание. Оуэну не хотелось продолжать этот разговор: он боялся сказать что-нибудь такое, что расстроит или обидит старушку. Кроме того, ему не терпелось поскорее попасть домой: он продрог в своей мокрой одежде. Отставив пустую чашку, он сказал:
− Ну, мне пора идти. Дома будут волноваться.
Котенок покончил с хлебом и молоком и теперь усердно мыл мордочку лапкой. Это приводило в неописуемый восторг детей, сидевших возле него на полу. Котенок был очень смешной: весь черный, маленький, но с большой головой. Оуэну он напоминал головастика.
− Вы любите котят? − спросил он у детей.
− Да, − ответил мальчик. − Вы не подарите его нам, мистер?
− Ну, пожалуйста, мистер, − воскликнула девочка. − Я буду ухаживать за ним.
− И я, − сказал мальчик.
− Но разве у вас нет своей кошки? − спросил Оуэн.
− Есть. Она уже большая.
− Если у вас уже есть одна кошка и я дам вам еще котенка, у вас будет две кошки, а у меня ни одной. Вам не кажется, что это несправедливо?