− Тогда, может быть, мне рассказать им, что нужно делать с бездельниками, как ты считаешь? − удрученно спросил Фрэнки.
− Ш-ш! − сказала мать, подняв палец и прислушиваясь.
− Папа! − крикнул Фрэнки и бросился к двери. Он пробежал по коридору и открыл входную дверь, прежде чем Оуэн поднялся на последнюю площадку.
− Почему ты всегда так быстро поднимаешься? − с упреком спросила жена, когда Оуэн, задыхаясь, вошел в комнату и, отдуваясь, опустился на ближайший стул.
− За-бы-ваешься как-то, − сказал он, слегка отдышавшись. Оуэн откинулся на спинку стула. Вид у него был жалкий. Изможденное, мертвенно-бледное лицо, насквозь промокшая одежда, с которой струйками стекала вода.
Заметив, с какой тревогой мать смотрит на отца, Фрэнки испугался.
− Вот всегда ты так, − захныкал мальчик. − Сколько раз тебе мама повторяет одно и то же? Ты почему не слушаешься?
− Все в порядке, старина, − сказал Оуэн, привлекая к себе ребенка и целуя его кудрявую головку. − Лучше угадай-ка, что я тебе принес. Тсс, оно вот здесь, под пиджаком.
В тишине отчетливо послышалось мурлыканье.
− Котенок! − крикнул мальчик, вытаскивая его из-под отцовского пиджака. − Весь черненький. Наверняка наполовину персидский. Как раз такого я и хотел.
Пока Фрэнки играл с котенком, получившим еще одно блюдце молока с хлебом, Оуэн пошел в спальню переодеться в сухое. Потом он развесил мокрую одежду у огня, там же поставил ботинки и, когда все сели пить чай, объяснил, почему задержался.
− Боюсь, нелегко ему будет снова найти работу, − сказал он о Линдене. − Его даже летом никто не возьмет. Стар стал, слишком стар.
− Плохо теперь придется его внукам, − заметила жена.
− Да, дети пострадают больше всех. Жаль, конечно, Линдена и его жену, но в конце концов они ведь сами виноваты в своих бедах. Всю жизнь работали как волы, а жили в нищете. Трудились на своем веку неустанно, но так и не получили справедливой доли того, что создали. И тем не менее они всю жизнь поддерживают и защищают систему, благодаря которой их грабили; мало того: отвергают и высмеивают любую попытку изменить эту систему. Нельзя жалеть таких людей, они сами виноваты в своих несчастьях.
Уже после чая, бросив взгляд на жену, которая убирала со стола, Оуэн обратил внимание, что вид у нее совсем больной.
− Ты очень скверно выглядишь, Нора, − сказал он, подойдя к жене и обняв ее.
− Да, мне что-то нездоровится, − ответила она устало, склонив голову ему на плечо. − Я какая-то разбитая сегодня и почти весь день лежала. Даже не знаю, как бы я приготовила чай, если бы не Фрэнки.
− Это я накрыл на стол, да, мама? − с гордостью сказал мальчик, − и в комнате убрал.
− Да, милый, ты мне очень помог, − ответила она.
Фрэнки подошел к ней и поцеловал ее руку.
− Тебе нужно сейчас же лечь, − сказал Оуэн. − Я сам уложу спать Фрэнки и сделаю все, что нужно.
− Как же так, мне еще много надо сделать. Нужно просушить твою одежду, приготовить тебе еду на утро, чтобы ты не ушел голодным, и положить в корзинку твой обед.
− Я все сделаю сам.
− Не хочется мне, чтобы ты этим занимался, − сказала Нора. − Ты и без того устал, хотя сейчас я и вправду просто с ног валюсь.
− Ну, а я отлично себя чувствую, − заявил Оуэн, который едва не падал от усталости. − Пойду опущу жалюзи и зажгу другую лампу. Скажи Фрэнки спокойной ночи и отправляйся спать.
− Я скажу «спокойной ночи» позже, мама, − заметил мальчик. − Папа приведет меня к тебе, когда я буду ложиться спать.
Когда немного погодя Оуэн помогал раздеться сыну, тот с восторгом смотрел на котенка. Котенок сидел на коврике перед камином и следил за каждым движением мальчика.
− Папа, как мы его назовем?
− Как хочешь, − рассеянно ответил Оуэн.
− Я знаю одну собаку на нашей улице, − сказал Фрэнки, − ее зовут Майор. Как ты думаешь, подойдет? Или лучше назовем его Сержантом?
Котенок, уловив, что речь идет о нем, громко замурлыкал и зажмурился, всем своим видом показывая, что ему совершенно безразлично, в какой чин он будет произведен. Главное, чтобы продовольственное снабжение было на высоте.
− Даже не знаю, как быть, − продолжал Фрэнки задумчиво, − для собак это хорошие имена, а для котенка, наверно, неподходящие, да, папа?
− Да, наверно, − отозвался Оуэн.
− Почти всех котят зовут или Китти, или Том, но мне хочется дать ему необыкновенное имя.
− Тогда назови его именем какого-нибудь своего знакомого.
− Верно, верно, я его назову именем одной девочки из нашей школы. У нее замечательное имя − Мод! Правда, хорошо, папа?