Никто не ответил, но ответ знали все. Хантер сразу же возьмет такого человека на заметку, и даже если Хантер этого не заметит, о его поведении без промедления доложит Красс.
− Тут ничего нельзя поделать, − мрачно сказал Истон. − Если один человек откажется работать, как все, найдется двадцать других, готовых занять его место.
− В какой-то степени мы можем изменить положение, если будем стоять все за одного. Если, например, все мы объединимся в союз, − сказал Оуэн.
− Я не верю в союзы, − возразил Красс. − Я считаю несправедливым, когда неквалифицированный рабочий получает такую же плату, как я.
− Они пьяницы, им бы только глотку пивом заливать, − заметил Слайм. − Потому и устраивают сборища в кабаках.
Харлоу ничего об этом не сказал. Когда-то он принадлежал к союзу, и ему было стыдно, что он оттуда удрал.
− Сделал этот союз что-нибудь хорошее? − спросил Истон. − Никогда об этом не слыхал.
− Он мог бы принести пользу, если бы в него входило большинство из нас. Но, в конце концов, не в этом сейчас дело. Можем мы облегчить свое положение или нет? Факты говорят, что нет. Но вы должны согласиться, что конкуренция работодателей − одна из причин безработицы и нищеты, потому что точно то же происходит в любом другом ремесле и в промышленности. Хозяева, которые конкурируют между собой, − это мельничные жернова, перемалывающие рабочих.
− Так ты считаешь, можно обойтись без хозяев? − усмехнулся Красс. − Или, по-твоему, хозяева сами должны работать как проклятые, а деньги отдавать нам?
− Я не понимаю, как это можно изменить, − заметил Харлоу. − Ведь должны же быть хозяева и кто-то должен следить за работой и обо всем думать.
− Можно это изменить или нет, речь не о том, − сказал Оуэн. − Частная собственность на землю и конкуренция работодателей − вот две причины бедности. Но, конечно, это всего лишь незначительная часть той большой общей системы, которая производит предметы роскоши и произведения искусства для избранных и обрекает большинство людей на пожизненные мытарства, а многие тысячи − на голод и вымирание. Такова система, которую все вы поддерживаете и защищаете, хотя вы не можете отрицать, что она превратила землю в ад.
Красс медленно вытащил из жилетного кармана вырезку из «Мракобеса» и, подумав минуту, спрятал, решив отложить разговор о ней до более подходящего случая.
− Но ты нам еще не доказал, что деньги приводят к нищете, − крикнул, подмигивая другим, Харлоу. − Вот о чем бы мне хотелось послушать.
− И мне тоже, − заметил человек, сидящий на ведре. − Я тут как раз подумал, не сказать ли мне старому Скряге, чтобы он мне не платил жалованья за эту неделю.
− Я скажу ему в субботу, чтоб он взял мои деньги себе на выпивку, − хмыкнул Филпот. − Это его немного развлечет, и он станет более общительным и дружелюбным.
− Деньги − главная причина нищеты, − сказал Оуэн.
− Как ты это докажешь? − воскликнул Сокинз.
Но вопрос этот повис в воздухе, потому что в это время Красс объявил, что перерыв окончен.
Глава 16
ИСТИННАЯ СВОБОДА
5 тот же день около трех часов неожиданно появился Раштон и начал молча ходить по дому, останавливаясь у дверей, где работали рабочие. Ему не удалось никого застать за разговорами, с трубкой в зубах или слоняющимся без дела. Единственное, что смог он заметить у одной из дверей верхнего этажа, лишь отдаленно походило на нарушение дисциплины. Филпот и Харлоу, которые там работали, пели псалом «Работай, ночь уже близка». Раштон прослушал два куплета и несколько раз припев. Будучи христианином, он не мог возражать против такого рода пения, тем более что, заглянув в слегка приоткрытую дверь, увидел, что они действительно работают. Когда он зашел в комнату, рабочие оглянулись, чтобы посмотреть, кто это, и перестали петь. Раштон, ничего не говоря, чуть не четверть часа стоял посреди комнаты и смотрел на них. Затем повернулся и молча вышел.
Они слышали, как он потихоньку спускается по лестнице, и Харлоу хриплым шепотом сказал:
− Как тебе нравится эта сволочь, стоит тут, глазеет, как надсмотрщик на каторге. Если бы не семья и дети, я бы смазал этого ублюдка кистью по роже!
− Вполне тебя понимаю, − ответил Филпот, − но, к сожалению, нельзя давать воли своим чувствам.
Мне прямо груда стоило не оглянуться, − продолжал Харлоу, который не мог прийти в себя от ярости, − и не сказать ему что-нибудь вроде: «Какого черта ты тут торчишь и глазеешь на меня? Свинья ты богомольная!» Из последних сил сдерживался.
А Раштон тем временем все ходил по дому, порой останавливаясь и наблюдая за другими рабочими точно так же, как он наблюдал за Филпотом и Харлоу.