Все больше оттачивалось слово Филарета. Вот как об этом становлении его собственного стиля написал в книге «Светоч Русской Церкви» Александр Иванович Яковлев: «Филарет был вечный труженик и вечный ученик. Сознавая в себе отпущенный от Бога дар слова, он немало трудился над своими проповедями, определял свои темы, вырабатывал свой стиль.
В первые петербургские годы, начитавшись французских проповедников Жана Батиста Массийона и Франсуа Фенелона, он увлекался замысловатостью выражений и игрой слов. Впрочем, иные слушатели отмечали возрастающее влияние на Филарета знаменитого французского проповедника Жака Боссюэ, который начинал свои проповеди очень просто и затем достигал высшего пафоса, почти не прибегая к риторическим приемам. Конечно же архимандрит Филарет обращается также к опыту митрополита Платона и Святых Отцов Церкви — Иоанна Златоуста и особенно любимого им Григория Богослова. Он не стесняется заимствовать опыт у маститых проповедников, сказывается его искренняя увлеченность книгой Фомы Кемпийского «О подражании Христу» и пылкими трактатами Якова Беме, но все это он творчески перерабатывает. Долгие размышления и поиски точного слова приносят результаты. Возрастает искренность и сила религиозного убеждения, глубина раскрытия основ христианского учения, тонкий психологический анализ и правдивость выражений. Язык филаретовских проповедей гармонично сочетает ясность и простоту нового стиля с величавой торжественностью церковнославянского языка».
Но не только словом и молитвой поддерживал Филарет паству свою в годину суровых испытаний. Вместе с другими священниками и монахами он постоянно призывал людей имущих жертвовать как можно больше на дело спасения Отечества от нашествия европейских варваров. Все эти месяцы, когда в Петербург одна задругой приходили страшные вести, он сам жертвовал от своего жалованья столько, чтобы оставалось лишь на самое скудное проживание. Да и разве могло быть иначе?..
Тяжелый год принес с собой еще одно скорбное событие — 11 ноября скончался незабвенный митрополит Платон. Он умер в Сергиевом Посаде, в созданном им Спасо-Вифанском монастыре. Там же был и погребен, в Спасо-Преображенском храме…
Со слезами вспоминали доброго пастыря. Как он любил «старую кашу» — гречневую, сваренную несколько дней назад и подзасохшую. Бывало, зная, что он приедет, загодя ее варили. А коль нагрянет внезапно, бросались сразу искать, если не было здесь, шли по соседям. Как он переписывался с императором Павлом, коего в детстве был наставником, и как однажды Павлу насплетничали, будто Платон его письмами окна обклеивает на зиму. Разгневанный император нагрянул к архиерею, проверил все окна и пал на колени, прося прощения за то, что послушал злоязычников. Как Платон съел хлеб, который один монах принес ему, чтобы показать, каким плохим хлебом кормят в монастыре… Многое вспоминали с добром, оплакивая незабвенного митрополита.
30 ноября по просьбе Голицына Филарет прочитал свою беседу о молитве Господней лично императору Александру.
Свершилось! Враг изгнан. В день Светлого Рождества Христова вышел манифест государя об изгнании неприятеля из пределов отечества. Тем радостнее звучали рождественские проповеди, читаемые во дни избавления от бедствия, которое еще недавно казалось непреодолимым.
— Если же кто с волхвами притек в сокровенный Вифлеем от шумного Иерусалима: да не возвратится тот ко Ироду похвалиться своим обретением; да не соделается тайна Царя славы оружием миродержителя тмы века сего, который ищет Отрочате, да погубить Е. Аминь! — взывал архимандрит Филарет к народу православному, вновь обретшему веру и посему победившему.
В 1813 году Россия начала «ответный визит» к Наполеону — Заграничный поход. Против него выступали многие. Продолжение войны с Наполеоном требовало огромных затрат, а от Вильны до Москвы страна была сильно разграблена варварами «двунадесяти языков». В числе противников продолжения войны были главный герой 1812 года фельдмаршал Кутузов и приближенный к императору адмирал Шишков.
Шишков настаивал на том, что Наполеон больше не сунется к нам, а следовательно, его нужно оставить в покое, и пусть Европа сама с ним разбирается. На это Александр I отвечал:
— Господину Бонапарте угодно было явиться к нам без приглашения, и мы его вынуждены были принимать. Теперь пришла пора нам нанести ответный визит в Париж.
Отныне российский император более не отсиживался в Северной столице, а прибыл к своей армии. В январе 1813 года русские войска перешли границу Варшавского герцогства. Ответный визит начался. В конце января доблестный генерал Милорадович вступил в Варшаву, в феврале Чернышов взял Берлин, в марте Бенкендорф захватил Любек, а Винцингероде — Дрезден.
Оканчивался Великий пост, и в Страстную пятницу 11 апреля архимандрит Филарет в Александро-Невской лавре снова поражал слушателей силою своей проповеди:
— О человек, влекомый благодатию Господа твоего на небо, но погрязающий плотию в мире! Виждь образ твой в человеке, погружающемся в водах и противуборствующем потоплению: он непрестанно возобновляет в членах своих образ креста и таким образом превозмогает враждебные волны. Воззри на птицу, когда она желает вознестися от земли: она простирается в крест и возлетает. Ищи и ты в кресте средства изникнуть от мира и вознестися к Богу.
Вскоре после светлого праздника Пасхи пришло скорбное известие о кончине Кутузова. После окончания кампании 1812 года Михаил Илларионович сильно сдал. Он продолжал считаться главнокомандующим, но силы его с каждым днем покидали. Ему было еще только шестьдесят семь лет, но сказывались тяжелые раны, полученные в походах. Слабеющий Кутузов по-прежнему был против дальнейшего продвижения войск вглубь Европы:
— Самое время идти теперь за Эльбу. Но как воротимся? С рылом в крови!
Дважды раненный в голову, причем второй раз смертельно, он сумел выжить, когда врачи только беспомощно разводили руками. А в последний год жизни он стал одним из немногих полководцев, которые могли выиграть войну тогда, когда всему миру казалось, что война проиграна.
За Бородинское сражение 31 августа 1812 года светлейший князь Голенищев-Кутузов был произведен в звание фельдмаршала, и в этом звании ему суждено было прожить последние восемь месяцев жизни.
Тарутинский маневр Кутузова стал одним из невиданных доселе шедевров мирового полководческого искусства. Покуда Наполеон, сидя в Москве, ждал от русского царя капитуляции, наша армия отдохнула, воспрянула духом и значительно пополнилась. Прекратились споры о том, правильно ли поступил главнокомандующий, теперь все видели гениальность его замысла и выгоду избранной им позиции.
Дальнейшая победа Кутузова над Бонапартом состояла не в генеральном сражении, а в том, что он не дал неприятелю уйти из России через богатые земли Орловщины и Малороссии, заставив незваных гостей отступать по разоренной войной старой Смоленской дороге. Одновременно с этим Михаил Илларионович вынужден был отстаивать свой план медленного истребления «Великой армии», спорить с теми, кто требовал от него окружить остатки французских войск и взять их в плен.
Удивительно и то, что Наполеон, не проиграв Кутузову ни одного сражения, полностью потерял свою могущественную армию и уполз из России, удовольствовавшись лишь награбленным добром. Забавно, но французы, благодаря этому, и по сей день считают войну 1812 года успешной! Они уверяют, что победили в Бородинской битве, взяли Москву, прекрасно поживились — чем тебе не победная кампания! Но как бы то ни было, в действительности полную победу одержал не Наполеон, а более мудрый полководец — Михаил Илларионович Кутузов.
Великолепная лебединая песня!
В декабре 1812 года через Неман из России в Европу вернулись 18 тысяч жалких, оборванных и обмороженных людей, которых уже трудно было назвать солдатами. В русском плену оказалось 130 тысяч, а 350 тысяч европейцев из многоразличных стран навеки остались лежать на бескрайних и прекрасных российских просторах.