Известный мистик Александр Федорович Лабзин, масон с пятнадцатилетнего возраста. Свои сочинения подписывал «У. М.», что означало «ученик мудрости». В 1806–1807 годах Лабзин издавал, под псевдонимом Феопемпта Мисаилова, религиозно-нравственный журнал «Сионский вестник»; в 1806–1815 годах выпустил тридцать книжек под именем «Угроз Световостоков». Успех этих книжек был огромный; они стали любимым чтением в благочестивых семьях; в светских гостиных говорили о помощи ближнему по советам Световостокова, от его имени поступали крупные пожертвования в медико-филантропический комитет. Князь Голицын считал Лабзина своим лучшим другом.
Совсем иного направления был основатель газеты «Северная пчела» писатель Осип Петрович Козодавлев, соредактор «Собеседника любителей российского слова». Как член комиссии об учреждении народных училищ, он принимал участие в составлении проекта устава университетов. При Павле I назначен обер-прокурором Сената, затем — сенатором, при Александре I в 1810 году служил министром внутренних дел. Он являлся одним из главных сотрудников Александра I по вопросу об улучшении быта крестьян и сам слыл образцово гуманным помещиком.
Граф Карл Андреевич Ливен, генерал от инфантерии, один из героев взятия Варшавы в 1794 году, где он «со вверенным полком, выдержав перекрестные выстрелы, скоропостижно перешел ров и, опрокинув неприятеля, овладел валом, нанеся мятежникам великое поражение». Некоторое время служил военным губернатором Астрахани.
Барон Борис Иванович Фитингоф, ботаник, изучал русскую флору, полезные древесные породы России. Кроме того, он составил по карманному лечебнику графа Л. Бертольда изданное в 1805 году в Мангейме «Наставление, каким образом можно предохранить себя от поноса с резом и как поступать одержимым оною болезнью для совершенного от нее освобождения». Фитингоф являлся членом-учредителем и президентом Императорского минералогического общества, президентом Императорского человеколюбивого общества и членом многих других обществ. Словом, натура разносторонняя.
Другой немец, Карл Иванович Таблиц, тоже ботаник, естествоиспытатель, путешественник, много поездивший по Кавказу, Поволжью, по низовьям Дона, был долгое время вице-губернатором Крыма, о природе которого первым собрал более-менее солидные сведения, член-корреспондент Петербургской академии наук, основал первые в России лесные школы в Царском Селе и Козельске.
Швейцарец Николай Иванович Фус — ординарный академик и непременный секретарь Академии наук, автор великого множества статей по всем областям математики, физики, механики и астрономии. В 1805 году помимо занимаемых должностей Николай Иванович назначен членом совета военных учебных заведений. Одна из его работ положила начало ссудо-сберегательным кассам и страховому делу в России.
Губернатор Херсона князь Петр Сергеевич Мещерский — камер-юнкер двора, обер-прокурор 2-го отделения 5-го департамента Правительствующего сената.
Пришло время перечислить духовных лиц, которые вошли в комитет Библейского общества. Помимо санкт-петербургского митрополита Амвросия (Подобедова) это были такие архиереи, как киевский митрополит Серапион (Александровский), черниговский архиепископ Михаил (Десницкий) и минский архиепископ Серафим (Глаголевский), который вскоре станет сначала тверским архиепископом, азатем митрополитом Московским и Коломенским, предшественником Филарета на этом посту. В комитет вошел и духовник императора протопресвитер Павел Криницкий.
Филарет ввел в комитет общества и своего друга архимандрита Иннокентия (Смирнова). С ним вместе он учился в Троицкой семинарии, потом Иннокентий был игуменом сначала Николо-Угрешского монастыря, затем московского Знаменского. Перебравшись на берега Невы, он вскоре сделался ректором Санкт-Петербургской духовной семинарии и правой рукой Филарета.
Итак, легко видеть, что с самого своего основания общество разделилось на две противоборствующие партии. Первая — так называемые «люди передовых взглядов», то бишь либералы, масоны, от которых следовало ждать лишь улучшения жизни и деятельности в России протестантов; вторая — поборники православия, коим предстояла борьба с религиозным вольнодумством, и они шли в Библейское общество не как в собрание единомышленников, а как на поле брани.
Устройством типографии занялись заезжие пасторы Пинкертон, Патерсон и Гендерсон. Глава Британского библейского общества лорд Теймут прислал солидное денежное пособие, финансово привязывая русскую библейскую колонию к британской метрополии.
Филарет, имея помощником Иннокентия, возглавил переводной комитет и взял в свои руки подбор людей, способных правильно и хорошо переводить. Но в основном перевод ляжет на его плечи. И он стал напряженно работать, готовясь к исполнению этого главного труда жизни. Притом что не оставлял своих обязанностей и в качестве ректора, и в качестве монастырского настоятеля, и в качестве проповедника.
О том, какое впечатление он производил в те годы на студентов, сохранилось ценное свидетельство в будущем знаменитого архимандрита Фотия (Спасского), который в 1814 году поступил учиться в Петербургскую духовную академию: «Филарет был росту среднего, смугл видом, власы средние темно-русые, браду долгую имел, лицом всегда светел, весел быть казался, у него были глаза острые, проницательные, вид постен, строг и приятен; поступь у него была нескорая, важная. Голос тих, тонок, но ясен; речь внятная, говорил остро, высоко, премудро, но все более к уму, менее же к сердцу. Свободно делал изъяснение священных писаний: как бы все лилось из уст его. Привлекал учеников так к слушанию себя, что когда часы кончались ему преподавать, всегда оставалось великое усердие слушать его еще более без ястия и пития. Оставлял он сильные впечатления от учений своих — всем казалось истинно, приятно, совершенно его учение… Оратор мудрый, красноречивый, писатель искусный. Все доказывало, что он много в науках занимался… Сила, красота, достоинство и слава Духовной Академии был один Филарет».
К тому же времени относится рассказ о том, как студент Михаил Глухарев однажды пришел в кабинет ректора и, сгорая от стыда, попросил того купить за 200 рублей часы одного из его друзей, страшно нуждавшегося в деньгах. Филарет выделял Глухарева в числе своих лучших студентов, часто беседовал с ним, наставлял и потому теперь не рассердился, а, напротив, с улыбкой ответил:
— Хорошо, что на этот час могу уделить на часы деньжонок. Только не по вашей оценке.
— Как знаете, — повесил голову Глухарев.
— Они дороже стоят. Вот, возьмите, — молвил ректор и выдал 500 рублей.
Не прекращалась и проповедническая деятельность архимандрита Филарета. Надобно было дружить с президентом Библейского общества, и он часто читал проповеди в Троицкой домовой церкви Голицына.
Он говорил о гласе вопиющего в пустыни, о том, что «страсти, свойственные естеству зверей, и пожелания скотские, возобладав человеком, удаляют от него всякую духовную мысль, всякое чистое желание, всякое благое дело» и «что тогда есть душа его как не пустыня дикая?». А Евангелие есть тот глас вопиющего в пустыне, который способен возвратить человека-зверя к человеку-подобию Божию. Он взывал: «Можно ли нам исполниться Духом, если плоть, непрестанно враждующая на духа, не находит в нас никакой преграды своему владычеству?» В своих проповедях он все больше опирался на Евангелие, тем самым подавая знак, что христиане должны читать Евангелие, знать его, разбираться в новозаветных вопросах.
Филарет, обращаясь в основном к представителям так называемого высшего света, не уставал говорить им о том, как они погрязли в мирских делах, в суетной славе. В проповеди, посвященной событию, описанному евангелистом Лукой, когда Христос почувствовал в толпе чье-то прикосновение, Филарет восклицал:
— О, коль близ есть нас Христос повсюду, и наипаче в Церкви своей! Только твари, окружая нас отвсюду и, подобно как в оном приключении евангельском, тесняся между Им и нами, не допускают нас прикоснуться к Нему. Но дерзай, ищущая своего спасения душа! Не уступай сей смятенной толпе, которая сама не знает, куда влечет тебя. Употребляй все усилия проложить себе прямой путь к вожделенному тобой Спасителю…