– А теперь, – объявил он, – мой заключительный фокус.
Снова поднял вверх руки, показывая, что в них ничего нет, затем наклонился и извлек из пышной седой бороды бумажку достоинством в пятьсот драхм.
Сумма денег, лежащих теперь у ног мэра, составляла в глазах любого греческого селянина немыслимое богатство; в переводе на английскую валюту там было около двадцати – тридцати фунтов стерлингов.
– Вот так, – повернулся к нам Мактэвиш с гордой улыбкой. – Безошибочное средство.
– Вы в самом деле привели их в отличное расположение духа, – сказала мама, забыв про все свои тревоги.
– Я ведь сказал вам, миссис Даррелл, чтобы вы не волновались, – ответил Мактэвиш.
Вслед за тем наш иллюзионист совершил фатальную ошибку. Он наклонился, собрал все деньги с земли и засунул себе в карман.
Что тут началось!
– Я… э… предчувствовал, что может этим кончиться, – заметил Теодор.
Престарелый мэр поднялся, шатаясь, на ноги и поднес кулак к самому носу Мактэвиша. Со всех сторон неслись негодующие крики, как на потревоженном птичьем базаре.
– В чем дело? – вопросил Мактэвиш.
– Вы украли мои деньги, – заявил мэр.
– Знаешь, мама, – сказал Ларри, – по-моему, теперь самое время вам с Леонорой и Марго возвращаться на катер.
Три дамы живо встали из-за стола и удалились вниз по главной улице размеренной трусцой.
– Вашиденьги? – озабоченно обратился Мактэвиш к мэру. – Как вас понимать? Это были моиденьги.
– Какие же ваши, если вы нашли их в моей бороде? – спросил мэр.
Мактэвиш снова был сражен своеобразной логикой греков.
– Но как вы не понимаете, – произнес Мактэвиш с тоской в голосе, – это был всего-навсего фокус. Деньги в самом деле мои.
– Нет! – дружно воскликнули селяне. – Если вы нашли их в его бороде, значит, это егоденьги.
– Неужели вам непонятно, – с отчаянием продолжал объяснять Мактэвиш, – что я делал фокусы? Это все были трюки.
– Ага, и весь трюк заключался в том, чтобы украсть мои деньги! – настаивал мэр.
– Вот именно! – рокотом поддержала его толпа.
– Знаешь, – уныло обратился Мактэвиш к Ларри, – по-моему, этот тип страдает старческим маразмом. Он не соображает, в чем дело.
– А ты, скажу тебе, полнейший идиот, – ответил Ларри. – Ясное дело, он уверен, что деньги его, раз ты извлек их из его бороды.
– Но ведь это не так, – настаивал Мактэвиш. – Деньги мои.Это был фокус.
– Мы-то знаем это, балда, да только они не знают. Мы очутились в окружении буйной, негодующей толпы
селян, решительно настроенных на то, чтобы отстоять права своего мэра.
– Верните ему его деньги, – кричали нам, – не то мы не выпустим ваш катер!
– Мы пошлем в Афины за полицией! – добавил кто-то.
Учитывая, что на связь с Афинами ушла бы не одна неделя и столько же пришлось бы ждать полицейского, которому будет поручено разобраться с этим делом, – если такового вообще посчитают нужным направить, – мы, несомненно, оказались в затруднительном положении.
– Мне кажется, э… – заметил Теодор, – что вам следует отдать ему эти деньги.
– Что я всегда говорю об иностранцах, – вступил Дональд, – несдержанные, к тому же еще и алчные. Взять хотя бы нашего Макса – только и знает, что занимать у меня деньги, и никогда их не возвращает.
– Не хватает еще и нам начать ссориться, – парировал Макс. – Мало вам того, что уже тут происходит.
– В самом деле, – сказал Ларри. – Теодор прав. Отдай ты ему эти деньги, Мактэвиш.
– Но это целых двадцать фунтов! – воскликнул Мактэвиш. – И ведь я только показывал фокус.
– Что ж, если ты не отдашь деньги, – продолжал Ларри, – боюсь, нам не избежать хорошей взбучки.
Мактэвиш приосанился:
– Я готов принять бой.
– Не дури, – устало произнес Ларри. – Если все эти молодые крепыши разом набросятся на тебя, они разорвут тебя в клочья.
– Ладно, попробуем пойти на компромисс, – уступил Мактэвиш.
Достав из кармана все монеты, он протянул их мэру.
– Вот, – сказал он по-гречески, – я показывал фокус, и деньги были не ваши, тем не менее возьмите половину того, что я достал из вашей бороды, и купите себе вина.
– Нет– в один голос взревели селяне. – Отдайте ему все!
Отведя на катер Леонору и Марго, мама теперь вернулась за мной и пришла в ужас, видя нас окруженными грозной толпой.
– Ларри, Ларри! – закричала она. – Спаси Джерри!
– Не дури! – крикнул Ларри в ответ. – Уж его-то никто пальцем не тронет.
И он был совершенно прав, потому что в такой ситуации ни один грек не позволил бы себе ударить ребенка.