— Та-ак! Приехали… Твою мать!
— Будем ждать. — Сказал Филин. — До темноты… Потом пойдём дальше. А пока будем думать…
Звуки боя затихли очень скоро, но Филин ждал. На шоссе вернулись в 22.00. В автобусе находились только Док с Хайзуллой, Змей с «Утесом» да Тюлень с «баранкой»… В головном дозоре шли Ганс и Бульба, остальные разбежались по флангам. Шли медленно, внимательно осматривая подходы к шоссе. А через два с половиной часа впереди завыл «горный волк». Ганс объявил срочный сбор.
То, что увидели ребята, было жутко. Андрей смотрел на место боя, или скорее побоища, и как будто видел всё его течение собственными глазами…
В засаду попал, как было видно по красным крестам на машинах, армейский полевой госпиталь… Головной БТР, видимо, подорвался на камулятивном фугасе — он уже догорал и к запаху гари добавлялся тошнотворный запах сгоравшей живой плоти. Два других БТРа охранения, в середине и хвосте каравана, были расстреляны из гранатометов. Всё это могло произойти в первые, считанные, секунды, а дальше, закупорив колонну на шоссе, её методично расстреляли из всех стволов. Особенно усердствовал ДШК. Как в тире! Суки!!! Но то, что случилось потом — этот за рамками человеческого понимания. Эти подонки вытащили на дорогу из машин, видимо, оставшихся в живых, медсестер…
Их здесь было восемь, совсем ещё девчушек. Или вернее, восемь обезображенных женских тел. Эти твари их насиловали, а потом убивали, жестоко — просто резали как овец…
Каждый, из бойцов Филина, был поражён увиденным до самых сокровенных тайников своих, опаленных войной, душ.
И тут у Брата сдали нервы…
Каха — этот суровый грузин, бросился накрывать голые, обезображенные тела медсестёр какими-то тряпками:
— Шакалы, шакалы… — Слезы текли по суровому лицу Брата. — Псы бешенные!
Он всё прикрывал и прикрывал эти останки.
— Брат, что они наделали? — Не ожидая ответа, обратился он к Кабарде. — Как рука поднялась на красоту, а брат? Суки поганые!!! Я вашу маму, я вашу папу, весь род шакалов… А-а! Дэда шеве![22]
И такой болью повеяло на всех из души Кахи, что ком к горлу…
— Брат, брат, дай «Утёс», да! — С горской горячностью обратился он к Филину. — Я их догоню, не могли далеко уйти, да! Дай пулемет, да, как брата прошу!..
— Успокойся, Брат. — Обнял, было Каху за плечи Медведь, но тот ужом выскользнул из объятий.
— Нет, брат, нет! Эти девочки нас с того света достают, а они их… Ну убил в бою — не понял, что женщина, но они же их как отару овец зарезали, а до этого надругались! — Глаза Брата горели бешеным огнём. — Филин, брат, не дашь пулемёт, так уйду, да! Я их моими ножами резать буду!
Филин вдруг понял, что Брата не остановить сейчас никому. Месть клокотала в душе Кахи и, как вулканическая магма, искала выхода наружу.
— Слушай приказ, группа! — Голос Андрея слегка дрогнул, но этого видимо, никто не заметил. — Брат, Индеец, Кабарда — головной дозор, отрыв от группы 500 метров, идти на цыпочках, себя не обнаруживать. Брат… Отдельный приказ тебе — в большую драку не лезть! Этим девочкам уже не помочь, а раскрыть группу — сорвать всё задание. Режь их, Брат, режь шакалов, но, по одному и тихо! Ясно?!
— Спасибо, брат, не пожалеешь, да! Не надо «Утёс», я их тихо, дедовским кинжалом… Спасибо, брат!
— Тюлень! Ищи «колёса». Здесь одиннадцать «Уралов», может хоть один на ходу. Марш! Док, свою задачу знаешь — ищи медикаменты, о которых говорил. Вот она жизнь сучья — не было бы счастья, да несчастье помогло…
— Понял. — Уже на бегу просил Док.
— Бай, Ганс, Змей — справа! Мулла, Бандера, Бульба — слева! Тихонько прочешите окрестности, вдруг кто живой остался. Слон в арьергард 300 метров. Медведь, Сало со мной. Пошли, ребята!
Разведчики растворились в ночи как бесплотные фантомы.
…А через 3 минуты — одиночный пистолетный выстрел слева, и тишина…
«Заплакал шакал». Медведь подавал знак — «Всё в порядке?». В ответ «ухнула клуша» — «Возвращаюсь!», а за ним «завыл волк» — «Срочный сбор!».
И опять все вместе. Ждали только охранения слева. Внезапно, словно привидения, из «зелёнки» появились Мулла и Бульба, немного поодстав, за ними шёл Бандера, неся на руках нечто, извивающееся, похожее на человека.
— Вот, командир. — Наконец-то справившийся с ношей, произнёс Сашка.
Ношей оказалась молоденькая девушка, лет 20-ти, в каких-то жалких лохмотьях, оставшихся от формы, не прикрывавших ни один из женских «секретов»…
«…Натуральная блондинка…» — отметил про себя Филин, удивляясь, не к месту появившееся мысли.
— Кусается. — Без злобы произнёс Бандера, показывая, окровавленные, искусанные до локтей, руки. — В Муллу стреляла, ещё немного и хана.