— Должен быть?
— Я тоже не знаю, Игорь, но похоже на то…
— Ты чё плетёшь, Андрюха? «Похоже», «на то»! На фуй это похоже!
— Может быть, но рискнуть надо. Может, хоть какая-то тропка есть. Если там муфлоны[31] ходят, то и мы пройдём.
— Мы те чё, командир, козлы горные? У нас, вон, двое трёхсотых и баба. Какие, на фуй, тропки?
— Мы пойдём туда, Медведь. — Злой взгляд Филина, как два ствола, упёрся в переносицу Медведя. — И будем очень стараться перевалить через гряду — от неё до Газни километров 15, не больше! У нас нет выбора!
И этот вояка, старший прапорщик Игорь Барзов, «Медведь», взгляда не выдержал.
— Ну, бля! Ну ёп… мать … через … за ногу! Два … в горло … попутный … в затылок! А давай! Если выскочим, я твоим вечным замком буду! Ну, … бля … Алихану, и коню его под хвост … тачку! И родне его … под самый чердак … да ещё сверху…
— А знаешь, Игорёк. — Улыбнулся Филин, прерывая тираду Медведя. — Ты очень доходчиво излагаешь своё согласие. На великом и могучем!
Дружный залп смеха всей группы, был тому подтверждением. Даже «прапорщик медслужбы», зажимавшая до этого, пунцовые от услышанных слов, ушки, смеялась, утирая, выступившие на глазах слезы.
— От гадёныш! — Смеялся и Медведь, держась за живот. — Ущучил, а! Ладно, командир, давай сходим! Авось и получиться. Как, ребята?
Немые кивки «краповых» были одобрением плану.
В 19.00 группа Филина вышла в последний, в этом здании, марш-бросок…
* * *15 декабря 1988 г. «Слон».
Снег валил как сумасшедший. За неполных двое суток, вместе с 15-ти градусным морозом, это, так ожидаемое всеми, зимнее чудо природы на Родине, превратило предгорья Гиндукуша в смертельно опасные, непроходимые скальные отроги. Но, группа шла. Тяжёло, но шла! А мороз крепчал, с восхождением, всё сильнее и сильнее. Такого снегопада, даже в Сибири, наверное, видели не слишком часто. Шли в связках по двое. И только сейчас Андрей вспоминал слова о том, что в группе должно быть 14 человек, раненные и женщина, сидевшие на лошадях — не в счёт, и только теперь, он понял, мудрость, подтверждённую пролитой кровью бойцов, почему именно столько. Чётное число бойцов — вот в чём разгадка, смертельная, циничная, но мудрая. Один в горах не ходит; трое в связке — опасно, если сорвутся двое — один не удержит, а потерять 3 боевых единицы — иногда это решает очень многое… Вот и ходили по двое… Такова философия войны…
Грелись, или вернее грели руки, над, прихваченными из каравана, брикетиками сухого спирта…
Эти двое суток, каждый из группы Филина, запомнил на всю оставшуюся жизнь. Но вот Ирина… Ещё перед выходом, Отозвал Брата:
— Слушай, Брат, ты уже погулял с фамильным кинжалом, теперь будешь работать.
— Говори, брат, говори что хочешь?
— Ты нашего прапорщика видел?
— Медведя или …
— ИЛИ!..
— Видел, дорогой! Плохо ей, очень плохо!
— У тебя сёстры есть?
— Только четыре брата, старших.
— Сестру хочешь?
— Что говоришь, да? Кто не хочет? Это цветок в роду! Все братья поднимутся! Женщина — святое!
— У тебя, Каха, будет сестра. Только ты должен для этого постараться.
— Говори, да! Сердце не рви!
— Ты, Каха, за девочек из каравана мстил?
— Пока эта собака, Алихан, жив, мой кинжал страдает от жажды!
— Она из них! Она единственная, кто из этих девочек, в живых осталась! Каха, ты сбереги её. Лично ты!
— Я тебя понял, командир, брат! Сам сдохну, но её выведу! Всех зубами порву, да! Она сестрой мне будет, и братьям! Правильно сказал, командир, ох как правильно! Не волнуйся теперь, да! Я говорю!
…Ирина была под нежной и умелой опекой. И за «прапорщика» Филин был спокоен — такой «няньки» никто не ожидал увидеть в Брате… Но вот раненные… Мулла, понемногу, оклемался и, хоть, был ещё очень слаб, но старался хоть чем-то помогать группе: он, мутным взглядом, всматривался в скалы и, о чудо, не раз уже, предостерегал от опасности. Но Хайзулла… Этот был плох, хоть и в сознании. Док, улучив момент, прошептал Андрею, что ещё, максимум, двое суток, и начнется гангрена, и не помогут даже медикаменты, которые он нагрёб в расстрелянном госпитале. Это же подтверждала и Ирина. А поэтому группа Филина упорна лезла в горы… Самое главное, без «розовых соплей» — задание, его конечный результат. А результатом было — живой Хайзулла.
Почти двое суток, делая привалы всего на десять минут, группа Филина шла к точке в горах, где, а этого они не знали, мог быть ещё один перевал через гряду. Силы постепенно покидали ребят. С каждым шагом. И теперь, уже каждый, шёл на сплошном упрямстве. А главное этот безумный снегопад. И пронизывающий, до костей, морозный ветер ущелья. Хорошо ещё — спасали армейские бушлаты и ватники, одетые, поверх, афганской одежды.