Еще дальше идет Ригор, который родился в Лангедоке около 1150 года, а затем стал монахом Сен-Дени и официальным хронистом короля. В «Деяниях» Ригор, не колеблясь, резко критикует Филиппа Августа за то, что он долго, ожесточенно отвергал Ингеборгу и его упрямство стало причиной многих бед. Завершив первую редакцию «Деяний» в 1196 году, Ригор выполнил вторую и преподнес ее принцу Людовику, что может показаться удивительным, поскольку в ней шла речь о правлении его отца. Затем он составил еще и третью версию, которую завершил в 1206 году, за три года до своей смерти. Король не мог больше терпеть, чтобы собственный историограф столь откровенно порицал его и при этом делал ставку на его сына. По правде говоря, по меньшей мере один раз Ригор жалуется, что выполнению его задачи хрониста мешает нехватка денежных средств. Следует ли утверждать, что король таким образом наказал его за столь откровенное злословие о нем? Кажется более вероятным, что в ту пору королевская власть еще не осознала, какой опасности подвергает себя, и не уделяла должного внимания «медийной», чтобы не сказать рекламной, поддержке. Не слишком важны причины этого, главное, что урок был усвоен. После трудных лет (1206—1209 годы) Филипп II Герен стали более щедры по отношению к тем, кто поддерживал их деятельность, и подбирали верных и ревностных пропагандистов.
Это было весьма своевременно, ибо вокруг принца Людовика собирались все более и более многочисленные сторонники. Однако было бы слишком рано усматривать в этом влияние Бланки Кастильской, на которой наследник престола женился в 1200 году. Совсем юная, она достигла к 1207 году лишь двадцатилетнего возраста и только начала вводить куртуазные традиции в королевское окружение. Можно лишь предполагать, что юный Тибо Шампанский, родившийся в 1201 году и воспитывавшийся при французском дворе, именно там пристрастился к лирической поэзии.
На самом деле образование группировки вокруг принца Людовика зависело прежде всего от упрямства короля, который отказывался принять к себе назад Ингеборгу, навлекая на себя, таким образом, гнев папы и широкое общественное порицание. Тем не менее не следует строить иллюзий. Для определенного количества персонажей такое поведение, которое, бесспорно, вызывало проблемы, было лишь удобным предлогом для того, чтобы заявить о своей оппозиции к королевскому правительству, стремившемуся упрочить свою власть.
Момент для того, чтобы выдвинуть на передний план наследника престола, был выбран удачно. В 1206 году Людовик достиг двадцатилетнего возраста и, таким образом, стал совершеннолетним. Именно тогда ярко проявилась активность учеников Амори де Бена, парижского ученого профессора, скончавшегося к 1205 году. Принц Людовик знал и весьма почитал этого видного преподавателя, который сделал карьеру, обычную для интеллектуалов той эпохи. Знаток в области свободных искусств, Амори перешел затем к толкованию Святого Писания и богословским размышлениям. В ту эпоху анархического изобилия мысли он создал влиятельное интеллектуальное течение. Нам остались от него лишь крохи, поскольку собственные сочинения Амори де Бена и записи его учеников были уничтожены в 1210 году, и мы знаем о них лишь благодаря обвинению в ереси, которое было против них выдвинуто. Однако один современный хронист, Цезарий Гейстербахский, пересказал пророчество «аморикан», имевшее хождение в Париже. Из него явствует, что эти интеллектуалы сильно интересовались политикой, были сторонниками наследного принца Людовика и желали ускорить его восшествие на престол[266]. Очень осмотрительные, «аморикане» проявляли большую осторожность в отношении Филиппа Августа: они пророчествовали, что король должен победить все королевства мира, но при этом полагали, что будущее принадлежит его сыну. Находясь под бесспорным влиянием Иоахима Флорского, ученики Амори де Бена возвещали эру Святого Духа и уточняли, что тот, на кого он снизойдет, станет править, никогда не умирая, — и это не король Филипп, а его сын Людовик.