Еще одной отличительной особенностью македонских обычаев была полигамия. Греческое общество придавало большое значение крепости семейных уз, и по крайней мере в Афинах многоженство было запрещено законом. В Спарте мужчинам разрешалось вступать в связь с чужой женой, если у супругов не было детей (или их было мало), но это совсем другое дело, которое не затрагивает вопросов брака. У македонских царей полигамия была в порядке вещей, и Филипп женился семь раз, официально не разойдясь ни с одной из своих жен. Неизвестно, как ладили между собой царские жены, но они жили вместе в царском дворце и исполняли обязанности цариц.[41] Однако, очевидно, полигамия имела печальные последствия для политической жизни, когда возникали вопросы о престолонаследии. В таких случаях многоженство означало наличие множества наследников (и таким образом, соперничающих партий), ведущих борьбу за трон, и в 336 году после убийства Филиппа II его наследник Александр столкнулся с угрозой, исходящей от потенциальных претендентов.[42]
Эти социальные отличия бросаются в глаза; вероятно, они появились под влиянием различных народов, живших на македонских границах.[43] Вместо того чтобы пытаться следовать греческим образцам, македоняне отошли от греческих обычаев, возможно, в том числе и потому, что стремились обособиться,[44] подобно некоторым современным музыкантам, ведущим разгульную жизнь, чтобы соответствовать образу «отпетых парней». Таким образом, если Мнесифей, афинский врач IV века, заявлял, что вино полезно для здоровья, то македоняне пили вовсе не из этих соображений.
Политические институты[45]
Главной причиной слабости Македонии до Филиппа II были враждебные народы и силы, окружавшие страну и вторгавшиеся в ее пределы (особенно из Верхней Македонии), а также отсутствие централизованного правительства.[46] Как мы уже отмечали, македонский царь не был царем всей Македонии из-за разделения страны на две части и фактической независимости племенных вождей Верхней Македонии. Такое положение не позволяло достичь единства страна и подрывало ее развитие в качестве единого государства. Став царем, Филипп решил изменить эту ситуацию раз и навсегда.
По македонскому праву, царь был наделен исключительной властью и ставил на официальных документах обычно только свое ими, без формальной титулатуры (basileus).[47] Он единолично решал вопросы внутренней и внешней политики, в том числе объявлял войну и заключал мир. Он был главнокомандующим армии, в его ведении находился весь спектр военных дел — от повышений по службе по дисциплинарных мер (включая казни). Кроме того, ожидалось, что он будет выводить войска на бой как воин. В финансовом отношении царь обладал значительным состоянием, поскольку ему принадлежали обширные земельные угодья, но мог и вводить чрезвычайные налоги. Также он был верховным жрецом, в обязанности которою входили государственные жертвоприношения, возглавление шествий и организация культовых празднеств. В судебной сфере он выступа в роли верховного судьи в случае апелляций, а также располагал неограниченной властью над членами собственной семьи, включая устройство их браков.
По закону царская власть была ограничена властью народною собрания, но на практике в Македонии властвовала абсолютная монархия, а государство полностью олицетворялось царем.[48] Царь всегда находился под зашитой семи вооруженных телохранителей, которых отбирал лично; когда на престол вступал новый царь, народ приносил ему клятву верности, а он обещал править в соответствии с законом.[49] Подданные, вероятно, наделяли своих царей статусом полубогов, поскольку их род возводился к Зевсу; возможно, после смерти царей обожествляли. Нам известно, что так было с Аминтой III[50] и, скорее всего, с самим Филиппом.[51]
За советом царь обращался к ближайшим друзьям и соратникам, называвшимся «сотоварищами» (hetairoi).[52] Сами по себе они не образовывали никакого официального совета, и, конечно, царь вовсе не обязан был следовать их рекомендациям, точно так же, как не был обязан выполнять решения, принимаемые народным собранием,[53] которое состояло из свободных македонян (как благородных, так и простолюдинов), служивших в войсках, и созывалось царем. По-видимому, на этих собраниях обсуждались политические вопросы и важные дела, а также случаи государственной измены. На этих собраниях также провозглашались новые цари; одобрение выражалось ударами копьями по щитам. Когда имелся бесспорный наследник (обычно старший сын), одобрение народного собрания было, вероятнее всего, формальностью. Впрочем, в спорных случаях и в чрезвычайных ситуациях собрание могло избирать на трон не ближайшего законного наследника или, по крайней мере, назначить регента для малолетнего преемника. Так, в 359 году собрание обошло юного Аминту из-за трудного положения, в котором оказалась Македония, и вместо него возвело на престол его дядю Филиппа.
41
См. Е. Carney, Women and Monarchy in Macedonia (Norman, OK: 2000), pp. 23–27 и 29–31; cp. Hammond, Macedonian State, pp. 31–6.
42
Cp. W. S. Greenwalt, 'Polygamy and Succession in Argead Macedonia', Arethusa 22 (1989), pp. 19–45.
43
Хотя Карни уделяет основное внимание женщинам, вышедшим замуж за царей (Carney, Women and Monarchy), она многое попутно сообщает также о обычаях, включая полигамию, в целом. Об обществе и социальной структуре см. Hammond, Macedonia 2, рр. 162–5.
44
J. М. Hall, 'Contested Ethnicities: Perceptions of Macedonia within Evolving Definitions of Greek Identity, в книге I. Malkin (ed.), Ancient Perceptions of Greek Ethnicity (Cambndge, MA: 2001), pp. 159–86. Badian, 'Greeks and Macedonians' pp. 42–3, справедливо указывает на то, мы не можем представить себе, как македоняне воспринимали себя сами, из-за отсутствия македонских источников.
45
О политических институтах см. далее Hammond, Macedonian State, особенно главы 2, 4, 7 and 8, М. В. Hatzopoulos, Macedonian Institutions under the Kings, 1 и 2, Meletemata 22 (Athens: 1996), хотя автор опирается на свидетельства более позднего времени, после Филиппа, и Borza, Shadow of Olympus, pp. 231–52 (об эпохе Филиппа и Александра).
47
Первым царем, принявшим этот титул, был Александр Великий, см. Hatzopoulos, Macedonian Institutions under the Kings 2, no. 62. О титулатуре см. Griffith, Macedonia 2, pp. 387–9, и особенно M. Errington, 'Macedonian Royal Style and its Historical Significance', IHS 94 (1974), pp. 20–37.
48
См. Hammond, Macedonia 2, pp. 152–8 и W. L. Adams, 'Macedonian Kingship and the Right of Petition', в книге Ancient Macedonia 4 (Institute for Balkan Studies, Thessaloniki: 1986), pp. 43–52. См. также следующее примечание.
49
Об обязанностях царя и его взаимоотношениях с народом см. далее Griffith, Macedonia 2, pp. 383–404, Hammond, Macedonian State, pp. 21–4, 60–70 и 166–70.
50
Об источниках см. С. Habicht, Gottmenschentum und gnechische SUdte (Munich: 1970), pp. 11–17.
51
Ellis, Philip II, p. 307 n. 57. О божественном статусе Филиппа специально см. Приложение 5.