Филипп также включал в состав своей армии специализированные виды войск, набиравшиеся из покоренных народов, ставших его союзниками. Выше мы уже упоминали фракийцев, здесь мы отметим также отряды пеонов, которые, по-видимому, поддерживали продромов. Имелись также агрианы, жившие у истоков Стримона (к западу и юго-западу от Софии) и прекрасно владевшие дротиками, а также асфетайры, происходившие, вероятно, из Верхней Македонии,[132] хотя, возможно, это подразделение было создано Александром в 334 или 333 году.[133]
Использование иноземных войск (к которым я отношу также отряды из Верхней Македонии) было в том числе обусловлено и политическими соображениями, так как, сражаясь в македонской армии, они переходили от своих местных царей в прямое подчинение Филиппу и должны были хранить ему верность. Но и при этих обстоятельствах Филипп был вынужден постоянно уделять особое внимание иноземным частям. Нужно отметить, что в 353 году, когда он потерпел поражение, армия ему изменила, а после его убийства, по сообщениям источников, «одни, угнетаемые несправедливым рабством, конечно, стали надеяться на получение свободы; другим надоела долгая служба, и они радовались тому, что избавились от похода в Азию», а общее мнение относительно «иллирийцев, фракийцев, дарданов и других варварских племен» было таково, что их верность сомнительна, а натура крайне переменчива.[134] Вследствие этого, по мере того как в македонскую армию вливалось все большее число иноземцев, царь до некоторой степени утратил полный контроль над армией, и это даже вынудило его изменить свою политику в отношении греков.
Македонские воины были не только хорошо тренированными бойцами, но и были обучены сами носить свое оружие, снаряжение и припасы. Самодостаточность играла важнейшую роль во все времена, но особенно в поздних походах Филиппа. Она служила залогом того, что его армия была способна быстро и легко передвигаться, в том числе и по узким горным перевалам и неровной местности. Кроме того, быки и мулы, обычно перевозившие телеги, могли оставаться в Македонии и возделывать землю, тем самым способствуя экономическому благополучию страны.
Таким образом, прежняя армия, набиравшаяся по призыву из плохо обученных крестьян, пополнявшаяся наемниками и являвшаяся продуктом неадекватной военной системы, ушла в прошлое. На ее место пришла новая регулярная армия, в которой воины впервые начали получать постоянную оплату. Больше всех зарабатывали гипасписты, получавшие одну драхму в день, но были также воины, получавшие «двойную оплату», и воины «за десять статеров», а также прочие солдаты, получавшие и того меньше. Филипп также ввел систему наград: особо отличившиеся получали денежные премии, а также возможность зачисления в ряды элиты: конных гетайров и гипаспистов, которые могли рассчитывать на земельные наделы, как было позже и при Александре.[135] Земельные пожалования могли доставаться и рядовым солдатам, как в случае с раздачей земель после битвы при Мефоне в 354 году.[136]
Кроме того, был создан (или же обновлен, если он уже существовал) особый институт для сыновей из знатных родов — царские пажи (basilikoi paides), которые стали неотъемлемой частью придворной жизни.[137] Эти юноши (всего их было 200 человек) вступали в отряд в возрасте 14 лет и выходили из него в 18. Здесь они не только получали образование, но и прислуживали лично царю, ухаживая за его конем, сопровождая его на охоте и в боях, а также охраняя его сон. Служба в пажах представляла собой предмет честолюбивых устремлений знати, но нет сомнений, что основной упор делался на военную подготовку, а из пажей готовились будущие офицеры. Другая сторона медали заключалась в том — и это имело важное значение для Филиппа, — что, поскольку юноши жили при дворе, они превращались в своего рода заложников, благодаря которым царь мог рассчитывать на верность их семей. Со временем они — и знатные роды, к которым они принадлежали, — вошли в состав македонского общества.[138]
Кроме новых тактических приемов и схем Филипп охотно перенимал новые технологические достижения, особенно в области осадной техники. Несомненно, новшества, введенные Филиппом, помогли Александру добиваться успехов в тяжелых осадах, особенно Тира и Газы, а прогресс в сферах, впервые открытых при Филиппе, продолжался и в эллинистический период, уже после смерти Александра.[139] Около 350 года, укрепившись на престоле, Филипп создал инженерные войска.[140] Учитывая характер армии, которую он унаследовал от своих предшественников, такие части вряд ли могли существовать до его воцарения. Вероятно, мысль завести этот новый род войск пришла Филиппу во время его походов в Фессалию, где он познакомился с Полиидом (или Полидом), фессалийским инженером, придумавшим новые формы осадной техники и позднее приехавшим в Пеллу, где он продолжил свою работу.
137
Арриан 4,13.1 (который сообщает, что этот институт восходит ко временам Филиппа, Квинт Курций Руф 8.6.2 (который пишет, что это был «привычный» институт); ср. Квинт Курций Руф 5.1.42, 8.6.6.
139
Об осадном деле в античном мире см. D. В. Campbell, Ancient Siege Warfare: Persians, Greeks, Carthaginians and Romans, 576–146 BC (London: 2005), E. W. Marsden, Greek and Roman Artillery (Oxford, 1969), и недавно D. Whitehead and Р. Н. Blyth, Athenaeus Mechanicus, On Machines (Stuttgart: 2004).
140
См. далее Y. Garlan, Recherches de poliorciUique grecque (Paris: 1974), pp. 202–44 и E. W. Marsden, 'Macedonian Military Machinery and its Designers under Philip and Alexander', Ancient Macedonia 2 (Institute for Balkan Studies, Thessaloniki: 1977), pp. 211–23.