Реакция Афин показала Филиппу, что, несмотря на все превратности Союзнической войны, Афины нельзя недооценивать. В самом деле, двумя месяцами ранее к афинянам прибыли послы от их союзника Неаполя, которые высказали опасения в связи с недавними действиями Филиппа в Халкидике и Филиппах и просили афинской поддержки. В этот момент афиняне могли предложить лишь уверения в том, что не бросят союзников. Тем не менее сам поход македонян на Мефону, а также замечание Диодора подразумевают, что Афины вновь собирались использовать этот город в борьбе с Филиппом, который не мог оставить без внимания эту угрозу.
Филипп предложил жителям Мефоны сдаться без боя; получив отказ, он осадил город.[208] Эта осада оказалась более тяжелой, чем предыдущие две, вероятно, из-за высоких стен Мефоны, и заняла несколько месяцев. Македоняне применили тараны, пытаясь пробить стены, пока воины под прикрытием лучников и пращников взбирались на них по осадным лестницам. Когда Филипп объезжал войска, ему в глаз (обычно считается, в правый)[209] попала стрела (toxeuma), выпущенная из катапульты (или лука?) одним из защитников, которого некоторые источники называют Астером.[210] Рана была ужасной, но благодаря усилиям своего врача Критобула Филипп выжил, хотя и окривел.
Следы увечья вокруг правого глаза видны на одной из небольших голов из слоновой кости, обнаруженных в гробнице в Вергине, которая считается могилой Филиппа (рис. 7). Согласно современной реконструкции лица, сделанной по черепу из той же гробницы, правый глаз покойного был покалечен (рис. 1). Полагают, что это череп Филиппа, а поскольку мы знаем, что он был ранен в глаз при Мефоне, увечье правого глаза на изваянии и черепе привели исследователей к выводу, что он был ранен именно в этот глаз. Лицо на реконструкции также похоже на портреты Филиппа, изображенные на монетах (рис. 5 и 6).
Из всех увечий, от которых страдал македонский царь, рана глаза привлекала наибольшее внимание источников. Некоторые поздние авторы приукрасили этот случай и добавили художественных подробностей. По одному из вариантов, он потерял глаз вследствие божественного возмездия, так как он оскорбил Зевса, подсмотрев за тем, как он в облике змеи возлежал с женой Филиппа Олимпиадой, которая зачала от бога Александра![211] Это одна из многочисленных легенд о божественном происхождении сына Филиппа.
Раны глаз вызывают сильное кровотечение, и, вероятно, увечье Филиппа казалось еще более ужасным из-за обилия крови. По всей видимости, оно остановило македонские атаки, потому что воины хотели узнать, что будет с царем. Похоже, именно в это время афинские отряды, шедшие на помощь Мефоне, смогли прорвать осаду. Афинский декрет, изданный примерно в декабре 355 года, воздает хвалу некоему Лахаресу из Аполлонии за вступление в Мефону.[212] Сложно представить себе, чтобы это могло случиться, если бы осаждающие не ослабили своей бдительности.
Осада продолжалась всю зиму 355 года и закончилась, вероятно, в начале лета 354 года.[213] Народное собрание Афин проголосовало за отправку в Мефону новой армии, но она выплыла только весной и потому прибыла слишком поздно.[214] Несмотря на полученную рану, «когда он спустя некоторое время по просьбе врагов, заключил с ними мир, он показал себя по отношению к побежденным не только умеренным, но даже милосердным».[215] Оставшимся в живых было позволено уйти из города, взяв с собой только один предмет одежды. Стены и здания были сравнены с землей, так что и по сей день «сложно найти место, на котором он стоял»,[216] а земли были розданы македонянам.[217] Почему Филипп так великодушно обошелся с побежденными, непонятно, однако, по некоторым предположениям, исходя из личных соображений, несомненно, он охотно покинул место, где была нанесена такая рана.[218]
211
Плутарх, Александр 3.2; о зачатии Александра см. Плутарх, Александр 2.6. О ране в глаз и роли, которую она играет в поздних повествованиях о Филиппе см. A. S. Riginos, 'The Wounding of Philip II of Macedon: Fact and Fabrication', JHS 114 (1994), pp. 106–14.
217
Диодор 16.34.5. Похоже, это были единственные пожалования простому народу; знатным лицам он жаловал землю неоднократно, см. Griffith, Macedonia 2, pp. 361–2.