В своих речах афинские послы, вероятно, затрагивали такие вопросы, как афинское влияние во Фракии, доступ к региону Черного моря (жизненно важному для поставок зерна), Священная война и помощь, которую афиняне продолжали оказывать Галу в Фессалии. По словам Эсхина, он убеждал Филиппа в том, что Амфиполь должен принадлежать Афинам, обосновывая это тем, что предшественники Филиппа признавали права Афин на этот город.[381] Однако требование вернуть Амфиполь не могло увенчаться успехом ни при каких обстоятельствах, и странно, почему афиняне этого не понимали. Скорее всего, речь Эсхина только позабавила македонского царя. Вопросы о Фокиде и Гале никак не были формально связаны с переговорами о войне за Амфиполь, поскольку не имели к ней отношения (как и Керсоблепт), поэтому попытки Демосфена и других послов увязать их с заключением мира были нелепы. Важнейшей темой для обеих сторон, вероятно, была Фракия.
Филипп выставил несколько условий: обе стороны должны признать приобретения, сделанные ими на данный момент времени (важная оговорка); кроме мира между ним и Афинами должен быть заключен бессрочный союз; мир и союз должны носить оборонительный характер и распространяться на союзников обеих сторон; и, наконец, учитывая животрепещущую тему пиратства в Эгейском море, обе стороны обязывались не поддерживать пиратов. Возможно, в планах значилась даже совместная экспедиция с целью очистить от них морские просторы. Предложение мира и союза означало, что Филипп хотел заключить договор с Афинами на равных: должно быть, это удивило послов. Таким образом, договор должен был быть двусторонним, между Филиппом и его союзниками, с одной стороны, и Афинами и их союзниками по Второму Морскому союзу, с другой. Сложно сказать, насколько искренним было это предложение Филиппа. Может быть, он хотел цинично использовать представившуюся ему возможность закончить по своему усмотрению и конфликт с Афинами, и Священную войну.
Если афиняне рассчитывали сохранить свое влияние во Фракии и держаться за независимые прибрежные города, то формулировка первого условия не предвещала ничего хорошего. Конечно, из соображений собственной безопасности Филипп не мог позволить Афинам и дальше вмешиваться во фракийские дела, точно так же, как не собирался сложа руки наблюдать за тем, как они оказывают помощь Галу и Фокиде (см. ниже). К 346 году он уже решил выступить в поход против вероломного Керсоблепта, но в данный момент сообщил послам, что признает афинские права на Херсонес, имевший важное значение для морского подвоза зерна из Черного моря. Он даже пообещал держать свои войска подальше от Херсонеса, пока идут переговоры.
Филипп решительно отказался обсуждать помощь Галу, резко заявив, что Афины должны ее прекратить. Оставалась Священная война. Прибегнув к испытанному средству дипломатического обмана, Филипп, похоже, дал понять, что он мог бы взять Фокиду под свою защиту, но только если будет уверен в полной поддержке Афин. Иными словами, вопрос о Фокиде должен был быть исключен из переговоров о мире между Афинами и Македонией.
Вероятно, обсуждалась также участь афинских пленников, захваченных в Олинфе. В этом вопросе Филиппу нужно было соблюдать большую осторожность, но, по-видимому, он изъявил согласие отпустить их без выкупа, как только Афины примут его условия. Тем самым он искусно развернул ситуацию таким образом, что судьба заложников оказалась в руках самих афинян. Чтобы польстить им, он пообещал укрепить влияние Афин на Эвбее, восстановить приграничный город Ороп (в то время находившийся под властью Фив) и прорыть канал на Херсонесском перешейке, чтобы облегчить афинянам его оборону от атак с суши.
Все эти уступки польстили самолюбию афинских послов, как и рассчитывал Филипп. 20 анфестериона (около 18 марта) они приготовились к отбытию и должны были вернуться на родину самое позднее к 27-му числу того же месяца (около 25 марта).
Фракийские походы Филиппа
Как только первое афинское посольство уехало из Пеллы, Филипп отправился во Фракию, но перед этим приказал Антипатру, Пармениону и Эврилоху возглавить македонское посольство в Афины, которое должно было повторить предложения о мире, подтвердить его условия и принять от афинян клятву соблюдать договор.
Через месяц, к 23 элафеболиона (около 20 апреля) Филипп добрался до Герайона, крепости Керсоблепта, и разгромил противника.[382] Он оставил Керсоблепту царскую корону, но сделал его своим данником и взял в заложники его сыновей, чтобы он не вышел из повиновения.[383] Следующие два месяца Филипп захватывал независимые фракийские прибрежные крепости и к 23 таргелиона (около 18 июня) вернулся в Пеллу. Теперь восточные пределы Македонии простирались до реки Нест, и Филипп вновь мог заняться Афинами и Священной войной.