Филипп III принял орифламму в Сен-Дени в марте 1285 года; затем он отправился в путь вместе с королевой Марией и рыцарством Иль-де-Франс. Крупные сеньоры, следуя примеру короля, взяли с собой своих жен. Представлялось, что этот крестовый поход будет не более чем военным аттракционом, почти игрой в забаву. Так зачем же спешить? Они отдыхали восемь дней в Лиможе. Затем, маленькими переходами, они добрались до Тулузы, где должна была собраться армия. Королева, ее свита и придворные дамы обосновались в Каркассоне. Затем один двинулся в сторону Руссильона. Дон Хайме Майоркский, верный своим обязательствам, прибыл на встречу с королем Франции вместе со своим войском. Будущий Филипп Красивый и его брат Карл Валуа, ныне "король Арагона", въехали в Перпиньян. Их приняли с почестями и устроили пир. Крестовый поход начался самым благоприятным образом.
Однако секретные агенты не бездействовали. Когда Педро III узнал, что французы готовятся к вторжению в его королевство, он без колебаний начал действовать. Оставив регентство Сицилии королеве Констанции, он сел на быстроходную галеру и, используя весла и ветер, прибыл вовремя, чтобы принять необходимые меры.
Эльн отказался открыть ворота перед французами. Педро III когда-то отнял этот город у своего брата. Хайме убедил Филиппа осадить его. Жители не были поражены многочисленностью нападавших. Сначала они энергично защищались. Затем, понимая, что не смогут противостоять общему штурму, они попросили перемирия на три дня. Филипп разрешил, так как они, казалось, были готовы к переговорам. Воспользовавшись затишьем, они разожгли огонь на самой высокой из своих башен, чтобы предупредить арагонцев, сидящих в засаде в горах. Взбешенный этим обманом, Филипп приказал начать штурм. Папский легат вмешался, но не для того, чтобы успокоить гнев короля и проповедовать снисхождение! Он заявил, что необходимо смело идти против врагов христианства и никого не щадить, поскольку они отлучены от христианской веры и прокляты. Эти слова напоминают зловещее увещевание другого легата во время осады Безье, в начале крестового похода против альбигойцев: "Убейте их всех, Бог узнает своих!" Урок был услышан, так как крестоносцы бросились к лестницам, выломали ворота, ворвались в город и перебили всех, кого встретили. Население в панике укрылось в главной церкви. Там они были полностью истреблены, за исключением оруженосца, который забрался на колокольню и был пощажен благодаря своей храбрости. Таким образом, — благодушно пишет Примат, — город был разрушен, люди запаниковали и погибли…".
После этого подвига лагерь был разбит в Палау-дель-Видре, армии было предоставлено три долгих дня отдыха, что дало арагонцам время на самоорганизацию. Правда заключается в том, что они действительно не знали, как пересечь Пиренеи. Крестоносцы думали, что смогут подойти к замку, но он был заблокирован бочками, наполненными обломками, и каменными глыбами. Спасшийся оруженосец из Эльна заявил, что знает другой проход. Филипп настаивал на том, что сам узнал это место. Это был "странный путь, настолько полный терний и колючек, что казалось, что здесь никогда не жил человек". Однако было решено, что армия должна пройти по этому пути.
Когда защитники Pas de l'Écluse увидели французов, спускающихся с горы, они запаниковали и бежали, бросив обоз и знамена. Но переход был настолько изнурительным и опасным, что французы отдыхали еще три дня с согласия Филиппа, который не понимал, что время работает против него. Затем они двинулись к Пьеррелатте, жители которого притворились, что сопротивляются, но ночью покинули свой город, поджегши его. Молодой принц Филипп был более удачлив или более искусен; он взял Фальгьер. Было решено захватить Жирону, а затем двинуться в Барселону. Но разлив реки остановил армию, и осада началась только 28 июня. В Жироне командовал Рамон Фольк, виконт Кардона. Он поджег предместья, чтобы очистить пространство перед стенами. Все попытки штурма провалились. Была сооружена машина, достаточно мощная, чтобы пробить толстые стены. Но во время ночной вылазки Кардона поджег ее. Король, находясь на пике своей ярости, поклялся, что не уйдет, пока не возьмет этот проклятый город; он забыл, что его целью была Барселона! Вскоре на армию обрушилось ужасное каталонское лето. Французы начали страдать от жары, от вони разбросанных по полям трупов, от назойливых мух. Воздух был настолько испорчен, что вызвал эпидемию, от которой многие умерли, как люди, так и лошади. Однако недостатка в еде и питье не было, потому что Филипп вспомнил о Советерре. Флот, груженный припасами, стоял на якоре в порту Росас, недалеко от Жироны.