Два окровавленных тела были оттащены к виселице, на которой они были повешены после обезглавливания. На эту расправу вынуждены были смотреть Маргарита и Бланка, находившиеся в запертой в карете. Королева Наваррская, как наиболее виновная, была помещена в замок Шато-Гайар. Она проводила свои дни в плаче, выражая сожаление и раскаяние, и не могла долго сопротивляться ледяной сырости стен. Бланка содержалась в комнате пониже, менее затхлой. Она цеплялась за жизнь, если не за надежду на то, что однажды ее простят. Она утешала себя как могла и забеременела, возможно, от своего тюремщика. После семи лет плена ее снова допросили, но не по поводу ее измены с Готье д'Онэ, а потому что ее муж хотел аннулировать их брак. Она была очень спокойна, скорее даже покорна, почти смеялась. Ее заключение было смягчено. Она умерла в 1326 году, монахиней в аббатстве Мобюиссон. Что касается Жанны, то ее протесты о невинности принесли свои плоды. После смерти Филиппа Красивого ее муж забрал ее к себе, и она стала королевой Франции. Без сомнения, она впуталась в истории о прелюбодеянии просто по легкомыслию: капетинские принцы и принцессы в 1314 году были еще так молоды! Но нельзя не учитывать, что развод с ней, возможно, поставило бы под вопрос о владение Франш-Конте. Будущий Филипп V был таким же расчетливым, как и его отец.
Похоже, что жестокость Филиппа Красивого была соизмерима с тем стыдом и болью, которые он испытывал. Престол был обеспечен ему, а не его сыновьям. Только у Маргариты была еще жива дочь, и неизвестно, был ли ее отцом Людовик Сварливый или Филипп д'Оне. Поскольку прелюбодеяние не является для Церкви поводом для аннулирования брака, три принца остались без жен, и ситуация казалась неразрешимой.
III. Лиги
Реорганизация казначейства, проведенная в результате ордонанса 1313 года, не имела того значения, которое ей приписывают некоторые историки. Она была ограничена определением компетенции двух служб, обе традиционные: сокровищницы Ордена и Лувра. Капетинги не клали яйца в одну корзину! Вопреки тому, что было сказано, это постановление не относило обычные доходы и расходы к казне Ордена, а чрезвычайные — к Лувру. Напротив, между обычными и чрезвычайными доходами и расходами существовало перераспределение. Эта преднамеренно сложная система была изобретением Ангеррана де Мариньи. Два казначея Ордена, как и казначеи Лувра, должны были дать клятву хранить свои операции в тайне, если только король или Мариньи не прикажут им сделать это. Они не могли отдавать распоряжения о каких-либо расходах без санкции короля или Мариньи. Какова была цель последнего? Навязать единство взглядов, необходимое в связи с расширением финансовых и административных служб; фактически, контролировать все операции, в том или ином направлении. Мариньи действительно создал управление финансов, не имея при этом соответствующего звания. Он оставался камергером короля и получал только жалованье, связанное с этой функцией. Но на самом деле он был единственным хозяином государственного бюджета по воле Филиппа Красивого. Поэтому в глазах общественного мнения он нес полную ответственность за расходы, которые считались чрезмерными и пышными. Но он полагался на королевское одобрение и презирал клевету. Он не стеснялся поручать казначеям передавать ему значительные суммы с одобрения короля, но их назначение или использование было известно только ему. Карлу Валуа и другим капетинским принцам, придворным и высокопоставленным лицам было все труднее смириться с тем, что король доверился этому выскочке. Они с завистью смотрели на его постоянно увеличивающееся богатство и внимательно следили за ним и ждали когда он ошибется. Мариньи, воодушевленный своим успехом и благосклонностью, проявленной к нему королем, считал себя недосягаемым для врагов. Но общественное мнение мнения было против Мариньи, и тайная оппозиция ему росла. Сам того не зная, Ангерран стал козлом отпущения за слишком тяжелый режим и слишком долгое царствование Филиппа Красивого. Правда, он не мог предположить, что Филипп Красивый не проживет и года. Жоффруа Парижский, который ненавидел его, завидуя его успеху, с самодовольством перечисляет приписываемые ему преступления. Прежде всего, его упрекали в том, что он завоевал расположение Филиппа Красивого:
350
Ранее я рассказал,
Об этом без сомнения рыцаре,
Вышеозначенном Ангерране,
Он был очень известен в королевстве,
Он был любимчиком короля Филиппа,
Никто не осмеливался возразить ему;
Все делалось по его желанию.
Для партии которую он возглавлял.
Король делал все;
Правительство было под его рукой.
Никто не мог пойти к королю Филиппу
Не мог с ним разговаривать,
Если не было на то его воли.