Несомненно, эта сцена не должна говорить больше, чем она того заслуживает. Это всего лишь повторение инсценировки, уже использованной на собраниях, проводимых в дворцовых садах по поводу дел Бонифация и тамплиеров. Мариньи и король, очевидно, вместе готовились к этому событию. Тем не менее, масса свидетельств, подкрепленных несколькими приведенными историями, вызывает недоумение. Для некоторых историков, таких как Робер-Анри Ботье, все предельно ясно: над Филиппом Красивым полностью доминирует Мариньи, который ставит его в подчинение, диктует ему решения и управляет вместо него. Жан Фавье был менее категоричен: "Если Мариньи таким образом выделился из довольно неприметной группы камергеров и даже из группы советников короля, то только потому, что он был "хорошо знаком с королем", потому что пользовался его расположением и дружбой. Избегая уничижительного слова "фаворит", мы скажем, что Мариньи был другом Филиппа Красивого, и что, если эта дружба не была абсолютно бескорыстной со стороны камергера, король находил свою выгоду в компании и сотрудничестве с приятным, искусным и мудрым человеком, которым, по всем данным, был Ангерран де Мариньи".
Проблема поставлена. Мы снова займемся этим вопросом в конце книги, когда у нас будут все доступные данные. На данный момент, давайте довольствоваться тем, что рассмотрим эти свидетельства в перспективе: хронисты и поэты писали после смерти короля, после падения камергера и его казни на Монфоконе, когда вся ненависть к нему могла быть выражена в суде над ним и показала его огромную непопулярность. Отметим также, что период власти Мариньи, то есть только последние четыре года правления короля, не был отмечен какой-либо опалой в королевском окружении: если бы камергер действительно управлял волей короля, разве он не воспользовался бы этим, чтобы устранить некоторых своих врагов, которых было очень много? В сравнении с предыдущим этапом правления Филиппа Красивого, не было ни принципиальных различий, ни изменений в политической ориентации, максимум, что произошло — перегиб в сторону большего прагматизма. Король нашел в Мариньи ценного помощника благодаря его острому уму и дипломатическим навыкам, возможно, друга, но ни в коем случае не хозяина.
Взлеты и падения в обороне тамплиеров (1310)
Начиная с 1310 года, Ангерран де Мариньи играл полезную роль в качестве противовеса влиянию Ногаре, восстанавливая баланс интересов власти. В то время как хранитель печати оставался одержим необходимостью очистить королевство и церковь, уничтожив мерзких тамплиеров и осудив антихриста Бонифации, камергер придавал большее значение дипломатическим контактам с Фландрией, с императором и с Англией. Для этого необходимо было покончить с тамплиерами, поскольку суд над ними тянулся уже более двух лет. Чтобы ускорить процесс, Ангерран мог рассчитывать на своего брата Филиппа, недавно назначенного архиепископом Санса.
Как и было запланировано в конце ноября 1309 года, 3 февраля 1310 года в аббатстве Сент-Женевьев собралась папская комиссия, ответственная за расследование деятельности ордена, чтобы выслушать возможных защитников ордена. Никто не явился. Но это было лишь ложным впечатлением. На самом деле сотни тамплиеров были свезены в Париж, распределены по многочисленным тюрьмам, и все они были полны решимости защищать орден. Их допрос еще предстояло организовать. 28 марта они были собраны для этой цели в садах епископского дворца, рядом с Нотр-Дамом. Их было 546. Комиссары снова зачитали им обвинительный акт на латыни и объявили: "Поскольку вы все изъявили готовность защищать орден, а нам было бы трудно доставить вас всех к нам (было бы слишком много смятения и беспорядков), мы готовы принять ваших представителей в удобное для вас время и в соответствии с нормами закона. Шесть, восемь, десять или больше представителей, которых вы назначите, и которые будут иметь полную свободу совещаться с вами в вашу защиту, а также принимать решения по делу".
Затем заключенных отвели обратно в тюрьмы, а 31 марта комиссары прислали легистов, чтобы узнать, что они решили. Они в подавляющем большинстве ответили, что все обвинения против ордена были ложными, но назначить защитников должны высокопоставленные лица. Один из них, Пьер де Болонь, сделал длинное заявление, протестуя против виновности ордена, заявив, что признания, полученные под пытками, не имеют никакой ценности, и попросив предоставить им средства для защиты и участия в Вьеннском соборе. 1 апреля комиссия вызвала пять братьев-тамплиеров, считавшихся потенциальными защитниками: Пьера де Болонь, Гийома де Шамбонне, Бертрана де Сартиге, Робера Вижери и Рено де Прованс, которые заявили, что заключенные не осмелились прийти защищать орден "из-за страха, соблазна и ложных обещаний". Они также разъяснили ситуацию с юридической точки зрения: те, кто нападает на орден, могут делать это только тремя способами, путем обвинения, в этом случае обвинитель должен понести все последствия клеветы, если будет доказана его неправота; путем доноса, но в этом случае доносчик не должен быть принят во внимание, "потому что прежде чем доносить, он должен был уведомить нас, монахов, об этих преступлениях, чего он не сделал"; путем памфлетов, в этом случае мы ответим своими аргументами. Очевидно, что братья вновь обрели уверенность и хотели организовать надежную оборону.