Дебаты о тамплиерах
Таким образом собор приступил к работе. Как и следовало ожидать, внимание сразу же было приковано к делу тамплиеров. Папа хотел быстро уладить этот вопрос. С этой целью он поручил изучение расследования и показаний ограниченной комиссии во главе с Оттобоно Рацци, патриархом Аквилеи, поскольку, по его словам, "трудно и фактически почти невозможно" обсуждать эту проблему в пленарной комиссии — дебатам не будет конца. Видимо Папа решил, что убедить небольшую группу людей в необходимости упразднения ордена будет легче. Никто не сомневался, что за этим решением стоял Филипп Красивый, который руководил всем на расстоянии, как писал делегат короля Арагона: "Ничто не смеет быть решено без ведома короля Франции, и поэтому в конце концов делается только то, чего он хочет. Дела все больше и больше решаются прелатами, которые принадлежат к его дому и его Совету".
Однако в конце октября возникло непредвиденное осложнение: семь тамплиеров представшие перед комиссией заявили о своей готовности защищать орден. Они утверждали, что поблизости ждали еще по меньшей мере 1500 или 2000 человек, готовых подтвердить их заявления. Чуть позже прибыли еще двое. Папа приказал посадить их всех в тюрьму, но счел инцидент достаточно серьезным, чтобы предупредить Филиппа Красивого в письме от 4 ноября. Затем, заметив, что все большее число прелатов выражают свою поддержку тамплиерам, он созвал в начале декабря тайное заседание Большой комиссии и представил ей четыре вопроса. 1. Можно ли предоставить тамплиерам право на самозащиту? 2. Если да, то может ли право быть предоставлено тем, кто отказался от защиты ордена в октябре? 3. Или, если нет, можно ли позволить тамплиерам, рассеянным по всему христианскому миру, собраться вместе, чтобы выбрать защитников? 4. Если это невозможно, может ли Папа назначить защитников сам? Епископы подавляющим большинством голосов ответили, что ордену должны быть предоставлены защитники. Неудивительно, что единственными, кто возражал, были французские епископы, в том числе Гийом Ле Мэр, епископ Анжера, и архиепископы Санса (Филипп де Мариньи), Реймса (Робер де Куртенэ) и Руана (Бернар де Фарж).
И снова дело приняло нежелательный для короля оборот и рисковало выйти из-под контроля Папы. Цистерцианский аббат Шаалиса Жак де Терен, уравновешенный человек, мнение которого уважали, выразил свои сомнения в длинном и убедительном заявлении:
"Преступления, в которых обвиняют тамплиеров и в которых многие из них, как в королевстве, так и в других странах, в частности, главный магистр ордена, публично признались, безусловно, отвратительны: они должны внушать ужас каждому христианину. Если сказанное верно, то эти люди впали в постыдные и преступные заблуждения с двух точек зрения — веры и естественной морали […]. Как это могло произойти? Как в такой большой организации, включавшей в себя простолюдинов и дворян, принадлежащих к разным народам, говорящих на разных языках, но выросших и воспитанных в семьях верных христиан, вдруг исказился и погас свет веры? Как факел естественного закона мог быть погашен таким позорным и ужасным образом? Они вступили в этот орден, чтобы отомстить за оскорбления, нанесенные Христу, защитить или восстановить святые места, бороться с врагами веры: и как так быстро князь тьмы смог извратить их и изменить до такой степени?
С другой стороны, если все это ложь, то как получилось, что главные члены ордена, люди, обученные владению оружием и приученные бесстрашно сражаться, признались в таких мерзостях, таких ужасах перед всем Парижским университетом, и повторили эти признания перед суверенным понтификом, к смятению их ордена? Но тогда, если это правда, и если это правда для всех членов ордена, как получилось, что на провинциальных соборах в Сансе и Реймсе многие тамплиеры добровольно позволили сжечь себя, отказавшись от своих признаний, когда они знали, что могут избежать пыток, просто повторив эти признания? Именно это заставляет многих людей, с обеих сторон, сомневаться.