Судьба его отца, графа Роберта де Бетюн, еще не была решена. Для этого король дождался окончания Вьеннского собора, который занимал его внимание с марта по май. Решающая встреча состоялась в июле. Филипп Красивый заранее отправил армию в Аррас с целью запугать графа. Затем последний предстал в Понтуазе перед государем и судом пэров. Более благоразумный, чем его сын, он смирился, признал свою вину и извинился. Был достигнут компромисс: король отказался от уже уменьшенной вдвое ренты в 20.000 ливров, на которую были обречены города Фландрии по Атисскому договору, а взамен получил замки городов Лилля, Дуэ и Бетюна, которые уже служили залогом исполнения договора. Этот договор, подписанный 11 июля 1312 года, был выгоден королю: в обмен на отказ от теоретической ренты, выплата которой постоянно ставилась под сомнение, он получил три прекрасных промышленных города, полных налогоплательщиков. Он также сделал благородный жест: вернул Кассель Роберту и заставил своего брата Карла Валуа отказаться от претензий на Намюр. Он также поручил Гуго Палиарту и Пьеру де Галарт провести демаркацию границ между Фландрией и графством Эно. После этого возобновил выезды на охоту: в июле-августе он находится в Вексене, путешествуя по полным дичи лесам вокруг Лоншам-ан-Лайона и на землях Мариньи.
Закончился год радостными новостями, король узнал, что его дочь Изабелла, королева Англии, беременна, и что Пирсу Гавестону, фавориту короля Эдуарда, только что отрубили голову. С января Филипп Красивый внимательно следил за супружеской и политической жизнью своего зятя. Ослепленный страстью к Гавестону, он потерял всякое благоразумие: 16 января 1312 года Эдуард объявил, что отвергает требования о реформах, которые навязали ему бароны, 18 января он заявил, что отозвал из ссылки Пирса Гавестона, который присоединился к нему в Йорке, а 20 января вернул ему его земли и титул графа Корнуолла. Это была глупость, которая могла стоить ему короны. Эдуард, казалось, потерял всякое чувство реальности и готов был на все, чтобы спасти своего возлюбленного Гавестона: он запретил Гавестону сдаваться баронам, даже если они захватят и убьют короля; он говорил, что готов обратиться за помощью к своему врагу Роберту Брюсу, чтобы защитить своего возлюбленного; и он посылал Томаса Кобхэма и Генри Кентерберийского к своему тестю, королю Франции, в надежде, что тот вступится за него перед баронами. Ради этого он готов был отказаться от Аквитании!
Бароны, уставшие от экстравагантности короля, преследовали его на севере королевства, и 19 мая им удалось захватить Гавестона. Запертый в замке Уорик, он был предан смерти 19 июня в нескольких милях от него. Его голова была отправлена главе баронов, графу Ланкастеру, в качестве доказательства его смерти, а затем пришита к остальному телу, которое было похоронено в Оксфорде. Англия была на грани гражданской войны. После казни Гавестона бароны разделились, некоторые из них присоединились к королю, у которого теперь была другая цель: отменить навязанные ему реформы, ограничивающие его власть. Для этого он полагался на монархическую и семейную солидарность: 6 августа он отправил графа Пембрука и Генри де Бомона во Францию с заданием склонить Филиппа Красивого на свою сторону. Оба английских лорда были также французскими сеньорами: Пембрук был сеньором Монтиньяка и других земель в Пуату и женат на Беатрисе, дочери французского коннетабля Рауля де Клермона; Генри де Бомон был младшим сыном Людовика де Бриенн, виконта Бомона в Мэне. Филипп Красивый был тем более склонен к посредничеству в пользу своего зятя, что препятствие в лице Гавестона было устранено, и ему сообщили, что Изабелла находится на шестом месяце беременности и судя по всему, отцом ребенка был Эдуард II. Поэтому король Франции был вынужден поддержать своего зятя, который сражался против мятежных вассалов, чего не потерпит ни один законный государь. Он отправил двух своих клириков, Уильяма де Ново Кастро и Раймонда Субирана, в Англию, чтобы они присоединились к Эдуарду в Фавершеме 17 августа. 13 сентября к ним присоединился единокровный брат короля, Людовик д'Эврё, семейный дипломат. Английские бароны с недоверием отнеслись к вмешательству французского короля в их дела, поскольку знали, что в таких обстоятельствах короли поддерживают друг друга: именно так поступил Людовик Святой в 1264 году, подписав Амьенский мир в пользу Генриха III.