Именно такой персонал окружал молодого Филиппа IV в начале его правления. Из всех этих людей некоторые уже были на своих местах при жизни его отца, другие были еще только малоизвестными чиновниками или провинциальными канониками, которые вскоре привлекут внимание короля, но уже сейчас мы можем сделать первый вывод относительно отношений между Филиппом IV и его окружением. Король умел замечать полезных подданных, и его выбор был в целом разумным: он окружил себя компетентными и эффективными людьми, обученными юридическим наукам. Он щедро вознаграждал их рентой, землей, церковными льготами, аббатствами и епископствами. Все советники короля сколотили значительные состояния, что вызывало зависть окружающих, но обеспечивало их верность. Между королем и его слугами существовали доверительные отношения, которые никогда не ослабевали; полная преданность с одной стороны, полная поддержка с другой. Поражает стабильность политического состава на протяжении всего царствования: ни одной опалы, ни одного произвольного увольнения. Король знает, что он может рассчитывать на своих людей, и они уверены в его поддержке. Мы увидим это во время крупных дел второй половины царствования, в частности, на примере Гильома де Ногаре и Гильома де Плезиана.
С самого начала этот штат состоял в основном из легистов, которые также были священнослужителями. Филипп IV не стал новатором в этой области. Его отец и дед уже имели тенденцию набирать юристов, которые занимали все более важное место в Совете перед лицом знатных сеньоров, чьи претензии на роль "естественных советников" принимались во внимание все меньше и меньше. Новый король усилил эту тенденцию. Строгость ума, неумолимая логика юридических рассуждений подходили его личности, влюбленной в ясность и эффективность. Не говоря уже о том, что тонкости закона предоставляли безграничные возможности для достижения любой цели. Конечно, крупная военная знать по-прежнему присутствовала и активно участвовала в работе Совета, но возвышение легистов, часто скромного происхождения, вызывало резкое недовольство и осуждение со стороны хронистов, воспитанных на традициях феодальной монархии:
Так выражался Жоффруа Парижский, в глазах которого французская монархия была на пути к превращению в монархию судей.
1286: присяга Эдуарда I и первые финансовые проблемы
В конце января 1286 года, по возвращении с коронации, самой насущной проблемой для Филиппа IV стала война против короля Арагона Альфонсо III. В марте он отправился на юго-запад, чтобы встретиться с королем Кастилии Санчо IV, с которым он надеялся на примириться. Однако по неизвестной причине встреча не состоялась. Филипп не выезжал за пределы Дакса, где он был 26 марта, в то время как Санчо находился в Сан-Себастьяне. Оба государя вели переговоры через полномочных представителей: Д. Гонсалеса, архиепископа Толедо, и Роберта, герцога Бургундского, но безрезультатно. Филипп выехал 4 апреля и через Бордо (6–9 апреля), Сен-Жан-д'Анжели (14 апреля) вернулся в Париж во второй половине месяца. Хотя точная цель этой поездки неизвестна, одно кажется несомненным: король, который с самого начала очень не хотел отправляться в этот крестовый поход, искал быстрого выхода из дорогостоящего военного конфликта, в котором королевство Франция мало что выиграло. Но Папа не отступал: в письме от 30 апреля Жану Шоле, кардиналу Сент-Сесиля, он заставил его вновь проповедовать крестовый поход во Франции, предоставил Филиппу децим, для финансирования войны, и отказался выслушать призывы к уступчивости от Альфонсо Арагонского, а также от духовенства и знати королевства. Гонорий IV проявил такую же строгость в отношении брата Альфонсо — Хайме, который был коронован королем Сицилии в Палермо 2 февраля: в булле от 23 мая он отлучил его от церкви и запретил ему посещать места, где он жил. Для Папы истинным королем Арагона являлся Карл Валуа, "король-шляпа", брат Филиппа IV, а истинным королем Сицилии и Неаполя — принц Салерно, Карл II Хромой Анжуйский.