На самом деле, перепроверяя различные источники, мы можем восстановить события следующим образом. В октябре король находился недалеко от Пон-Сент-Максанса, между Креилем и Компьеном, в долине Уазы, вероятно, на охоте. Он неудачно упал с лошади, что вновь открыло старую рану на его ноге, полученную в результате предыдущего несчастного случая на охоте. В рану попала инфекция. Перевезенный на лодке в Пуасси, Филипп Красивый лечился в доминиканском монастыре, но его состояние ухудшилось; 4 ноября у него начались сильные желудочные боли и высокая температура. Затем он попросил перевезти его в Фонтенбло, место своего рождения, что доказывает, что он почувствовал себя обреченным, поскольку в его состоянии путешествие из Пуасси в Фонтенбло было нелегким и нецелесообразным. 26 ноября, будучи прикованным к постели, он имел приватную беседу со своим старшим сыном Людовик. Это подтвердили Ив де Сен-Дени, а также Гийом Балдрих, посланник короля Майорки. 28-го числа он продиктовал дополнение к своему завещанию, исповедался и затем впал в кому, или, во всяком случае, потерял дар речи, и умер на следующий день в окружении своих детей, своего духовника Рено д'Обиньи, Ангеррана де Мариньи и многих знатных господ.
Смерть Филиппа Красивого была одной из первых королевских смертей, использованной так же, как смерть Людовика Святого, в целях монархической пропаганды. Рассказ о кончине Филиппа был составлен монахом Ивом де Сен-Дени в соответствии с ритуалом, призванным подчеркнуть благочестие короля, даже его святость, а также законную передачу власти. Это была идеологическая реконструкция, схема идеальной смерти короля: он исповедуется, просит прощения, причащается, принимает последние таинства, размышляет о двух коронах, терновом венце и короне короля, целует распятие и реликвии, отвечает на литании, дает последние рекомендации сыну, открывает ему секрет лечения золотухи и умирает, положив руки на крест. Программа немного тяжеловата для умирающего человека, который уже не может даже говорить. Неправдоподобность всего этого очевидна: как будто тайна лечения золотухи, которую он сотни раз произносил на публике, являлась секретом! И если бы это было так, было бы очень рискованно ждать до последнего момента, чтобы раскрыть его преемнику: внезапная смерть, и секрет будет утерян навсегда! Что касается слов раскаяния, то как можно поверить, что он сказал своему сыну, к которому он, как предполагается, обратился тайно, как утверждает Жан де Сен-Виктор: "Теперь я вижу, сын мой, что послушав дурного совета, я несправедливо наложил на многих людей поборы и часто прибегал к денежным манипуляциям?" Умирающего, в рассказах, заставляют сказать то, что мы хотели бы, чтобы он сказал, например, знаменитое "Я слишком любил войну" Людовика XIV. Гийом де Нанжи утверждает, что в последний день своей жизни он отменил чрезвычайный налог мальтот, "о котором он слышал и который ему очень не нравился", что равносильно утверждению, что Филипп Красивый даже не знал, что в его королевстве взимаются налоги, хотя он постоянно умножал их!
Тело Филиппа Красивого, привезенное в Париж, было забальзамировано в бернардинском монастыре, а сердце помещено в урну и отправлено в Пуасси. Похороны состоялись 2 декабря в Нотр-Дам, что кажется несколько поспешным: потребовалось менее трех дней на то, чтобы перевезти тело из Фонтенбло в Париж, провести бальзамирование, подготовить церемонию и приступить к погребению. На похоронах председательствовал архиепископ Санса Филипп де Мариньи. 3 декабря тело короля, облаченное в золотые одежды, церемониальный плащ, подбитый горностаем, корону на голове, скипетр в одной руке и руку правосудия в другой, было перевезено на повозке в Сен-Дени, за ним следовали принцы, бароны и делегация парижских горожан в черных одеждах и головных уборах. Усыпальницы для почившего короля заранее приготовлено не было: только в 1327 году его сын Карл IV изваял для него гробницу.
Накануне своей смерти Филипп Красивый в дополнениях к своему завещанию сделал различные подарки: пожизненную ренту в 200 турских ливров своему духовнику, 40 ливров брату Жану де Монфору, помощнику духовника, рукопись Miroir historial (Исторического мира) Винсента де Бове, а также личную Библию короля доминиканцам из Пуасси для использования духовниками королей Франции; он также назначил пять новых душеприказчиков.
На следующий день, 29 ноября, в день смерти короля, находившегося в коме, Ангерран де Мариньи скрепил печатью документ, который он поручил составить Жану Майяру. Это было действительно королевское решение, с подписью Philippe, par la grâce de Dieu, roi de France (Филипп, милостью Божьей, король Франции), обычным обращением Nous faisons savoir à touz presenz et à venir (Мы сообщаем всем настоящим и будущим), но поскольку король уже не мог говорить, приписка гласила Per dominum Marrigniaci (Утверждено господином Мариньи), вместо Per dominum regem (Утверждено господином королем). Это означает, что речь не идет о личной инициативе камергера: если никто не возражал против этого акта, значит, все знали, что он соответствует воле короля, выраженной, вероятно, незадолго до этого в Совете.