При Филиппе Красивом развлекательная литература также претерпела значительную эволюцию, в частности, на рубеже веков очень бурно развивалась сатира. В сатирических сочинениях широко использовались животные, в традициях рассказов о похождениях Лиса Ренарта. Вот, например, Renart le Contrefait, сатира на Ангеррана де Мариньи, где рыжий, как камергер, лис, царствует вместо льва. Другое сатирическое животное — конь Фовель, также рыжеволосый. Roman de Fauvel (Роман о Фавеле) изображает коня, который правит вопреки здравому смыслу и узурпирует власть: "Сегодня я король и государь / И королевства, и империи". Автор романа, Жерве дю Бус, был капелланом Мариньи. Его язвительный юмор описывает мир, сошедший с ума, где господствует уродство, подлость и предательство. Это была пародия на все еще популярные шансоны жестов, в которой куртуазная любовь превращается в эротику, которая одновременно цинична, реалистична и аллегорична. Продолжение и конец Roman de la Rose (Романа о розе) Жана де Мена типичны для этого времени.
Жан де Мен (ок. 1250―1305), был тесно связан с парижской университетской средой, где он долгое время учился, и был значительной фигурой, роскошным буржуа, жившим в богатом доме рядом с отелем Турнель. Он часто бывал у знатных господ и, конечно, при дворе, поскольку король поручил ему перевести Consolation philosophique Боэция. Будучи человеком обширной культуры, как античной, так и христианской, он был автором многочисленных произведений, которые сделали его дальним предшественником гуманистов. Он действительно олицетворял новый дух, и нигде это не проявилось так ярко, как в Roman de la Rose.
Эта огромная аллегорическая поэма из 18.000 строк была написана в 1230-х годах Гийомом де Лоррисом как прославление куртуазной любви, неземной, сострадательной, почитающей женщин и превозносящей учтивость, которая заключается в сдержанности и владении чувствами. Жан де Мен вновь взялся за поэму примерно сорок лет спустя и написал ее продолжение в натуралистическом духе и с безудержным эротизмом, "гимн неисчерпаемому плодородию природы, страстный призыв беспрекословно подчиняться ее законам и безудержной сексуальности", — пишет Жак Ле Гофф. Совокупляться, совокупляться до изнеможения: "Ради Бога, сеньоры, […] усердно следуйте природе; я прощаю вам все ваши грехи, если вы будете хорошо следовать зову природы […]. Встряхнитесь, импровизируйте, двигайтесь, не позволяйте себе замерзнуть или оцепенеть, пускайте в ход все свои инструменты. Пашите, ради Бога, сеньоры, пашите и восстанавливайте свои родословные. Если вам приятно, разденьтесь, но не будьте слишком горячими или слишком холодными; поднимите лемехи обеими руками, крепко поддерживайте их руками и старайтесь крепко держать лемех в борозде […]. Запрягайте в ярмо волов с рогатыми головами и погоняйте их поводьями. И когда вы устанете пахать и придет время отдыха, остановитесь и отдохнув начнете снова".
Женщина, обесцениваясь, становится объектом удовольствия. Самое худшее, что можно сделать с мужчиной, это кастрировать его, потому что кастрат становится похожим на женщину, слабым, боязливым, порочным, злым: "Это большой грех — оскопление мужчины. Тот, кто совершает это преступление, лишается не только детородного органа, но и смелости и мужественного характера, которые являются прерогативой мужского пола, так как скопцы, несомненно, трусливы, порочны и злы, потому что у них женский нрав. Евнух дерзок и смел только в своей злобе, ибо женщины дерзки и склонны на адские поступки, и в этом сходны со скопцами".
Эти взгляды далеки от Тристана и Изольды, Артура и Гвиневры. На смену романтизму приходит натурализм. Более того, брак — это вредный институт, противоречащий природе: "Брак — это отвратительная связь […]. Природа не так глупа, чтобы родить Маротту только для Робишона, а Робишона ни для Мариетты, ни для Аньес, ни для Перретты; она создала нас, прекрасный сын, не сомневайся в этом, всех для всех". Свободная любовь, антиклерикализм, отказ от аскетизма и монашеских орденов, оспаривание иерархий и социальных условностей — это определенно конец эпохи Людовика Святого. Читал ли Филипп Красивый Roman de la Rose, в версии Жана де Мена? Мы не знаем. Почти наверняка он знал автора, но сомнительно, что великий пуританин оценил бы это подстрекательство к разврату.