Примерно до 1300 года существовал "великий мэтр двора", или "суверенный мэтр двора", который должен был руководить всем, но эта функция, которую в начале правления занимал Арнуль де Виземале, была в основном почетной. Его окружали дворецкие, такие как Рено де Ройе, Бодуэн де Ройе, Гийом де Флавакур, Гийом д'Аркур, Марин дез Эссар, происходившие из знатных семей, а также хлебодар, виночерпий и другие, такие как Исамбар, Ансо де Шастенак, Роберт де Мёдон.
У королевского двора была своя казна, которая пополнялась за счет доходов из королевского домена. Платежи, осуществляемые высокопоставленными лицами Двора, записывались проверялись в Chambre aux deniers (Финансовой палатой), аналогом Счетной палаты для частных расходов короля. Расходы в основном составляли подарки, пожертвования, вознаграждения, покупка одежды, лошадей и собак. Мы знаем имена нескольких людей получивших в конце царствования подарки, в виде пары перчаток: Жан де Даммартен, Санс де Шармуа, Рено Барбу и Жоффруа Кокатри. Драгоценности и ценные предметы короля хранились в Лувре под надзором камергера.
Таким образом, Двор играл роль второго правительства. Судебные, законодательные, финансовые и исполнительные функции выполнялись приближенными короля, которые одновременно входили в число королевской обслуги. Это была гибкая система, хорошо подходящая для короля находившегося в постоянных разъездах. Тайну этого короля еще предстоит разгадать. Каким человеком на самом деле был Филипп Красивый?
XIX.
Филипп Красивый: король из железа или король из плоти?
Филипп Красивый остается загадкой. Он был загадкой уже при жизни. Хронисты и авторы его времени высказывали о нем неблагоприятные суждения, которые контрастировали с лестными портретами его деда Людовика Святого. Плохой образ Филиппа IV, который они нам оставили, во многом обязан этому сравнению, которое с самого начала искажала перспективу.
Филипп IV, жертва культа Людовика Святого
Действительно, как ясно показывает замечательная биография Людовика IX, написанная Жаком Ле Гоффом в 1996 году, образ святого короля — это выдумка клерикалов, которые создали мифическую фигуру, призванную воплотить идеал монархии. В противовес Фридриху II Гогенштауфену, воплощению антихриста, церковь воздвигла образ идеального короля, благоразумного человека, мудрого, благочестивого, справедливого, мужественного, чистого, аскета, поборника веры, погибшего как мученик во время крестового похода. Рассказы о его жизни были заказаны с целью канонизации, и сочинение Жуанвиля — это житие святого, агиография. Превозносились достоинства, стирались недостатки, и забывалось, что этот король совершал политические ошибки, что ему угрожали отлучением, что он был в плохих отношениях со своими баронами, что его экспедиции в Египет и Тунис были двумя крупнейшими и катастрофическими ошибками. Более того, в ретроспективе, с ухудшением экономических условий, перенаселением и голодом конца XIII и начала XIV веков, время Людовика Святого воспринималось как золотой век, идеальный период, который ушел навсегда. Давайте перечитаем последние строки книги Жака Ле Гоффа "Людовик IX Святой": «Когда они [подданные Филиппа Красивого] в самом конце ХIII — начале XIV века заметили, что кризис уже настал и обострился, личность и царствование Людовика Святого предстали им только более лучезарными, более благословенными, более достойными томления по ним. В чем-то отвечая реальности, а в чем-то являясь порождением приукрашивающей памяти, миф о золотом веке Людовика Святого продолжал складываться благодаря Людовику Святому. Трудностям настоящего противопоставлялись воспоминания о "(добрых) временах монсеньера Людовика Святого". Последний шанс Людовика Святого выставить себя великим человеком будет в его превращении в короля ностальгии. Но не топос ли, не общее ли место исторического чувства эта ностальгия по монарху прошлого, прошлого, обладающего авторитетом, в котором отказано настоящему? Так, в конце концов, существовал ли Людовик Святой?»