Подобным образом рассуждает немецкий историк Генрих Финке в 1904 году в своем исследовании Zur Charakteristik Philipps des Schönen (К характеристике Филиппа Красивого): "Отношение главы католической церкви к королю Франции, на мой взгляд, достаточно, чтобы отвергнуть как необоснованную концепцию ленивого и слабоумного Филиппа Красивого. Это означает, что Филипп несет ответственность за то, что произошло при его правлении; он может претендовать на славу, но должен взять на себя и вину, но не в том смысле, что все, что было сказано или сделано от его имени, а тем более в его время, должно было быть сказано или сделано им самим […]. Он принимал то, что приносилось ему извне, и добавлял к этому немного своего собственного духа. Он является не творческим инициатором, а всемогущим исполнителем".
Роберт Фавтье в 1940 году в томе L'Europe occidentale de 1270 à 1328 (Западная Европа с 1270 по 1328 год) Histoire générale (Всеобщей истории) Г. Глотца подтвердил и подчеркнул направление, начатое Финке. По его мнению Филипп Красивый был лишь косвенным инициатором великих начинаний царствования, при посредничестве выбранных им людей, но он был безжалостным исполнителем: "Филиппу Красивому действительно служили люди по его выбору […]. Филипп Красивый может нести ответственность за события своего правления. Вполне вероятно, что он не был инициатором всех мер, которые были приняты в его Совете, но эти меры были приняты людьми, которых он выбрал. Он не выступал против них; нет оснований полагать, что он не понимал их духа и масштаба". Что Роберт Фавтье также ясно почувствовал, так это религиозный характер вдохновения короля, "фанатика", а не "марионетки": "Приверженец монархической идеи, приверженец христианской религии, не терпящий никаких нападок ни на одну из этих концепций […]. Филипп верил своим легистам, как верил своим богословам. Он считал себя наделенным божественной миссией, вдохновленным Богом. Этот король, скорее, не марионетка, а фанатик догмы о верховной власти королей Франции".
В 2010 году Гийом де Тьеллои в своем исследовании Le Pape et le roi (Папа и король) решительно подтвердил тезис о Железном короле: «Если некоторые современники описывают его как легковерного или управляемого, то образ Филиппа Красивого, наделенного острым умом и несгибаемой волей, кажется мне более близким к реальности. На это указывают и обстоятельства: без энергии "железного короля" королевство сто раз погрузилось бы в анархию, столкнувшись с возмущениями против налогов, войнами или конфликтом с Бонифацием VIII. Более того, плавный переход власти от одного "главного министра" к другому — Флот, Ногаре или Мариньи — также поддерживает интерпретацию, согласно которой министры в своей деятельности были ограничены выполнением функций консультантов и исполнителей королевских приказов».
С другой стороны, некоторые историки защищали тезис о "короле-марионетке", например, Шарль-Виктор Ланглуа в Histoire de France (Истории Франции) Лависса в 1901 году. Однако делал он это с большой осторожностью, настаивая прежде всего на том, что у сторонников "железного короля" нет никаких доказательств того, о чем они говорят: «Нет никаких доказательств того, что Филипп Красивый в глазах своих современников выглядел энергичным и трудолюбивым человеком. А в отсутствие доказательств приходится заключить, что представление о нем как о "железном короле" совершенно произвольно, и что этот государь был ничем иным, как неуклюжим и бестолковым правителем».
Робер-Анри Ботье также говорит о неуклюжести и бестолковости короля, который потерял всякий интерес к политическим делам, чтобы посвятить себя охоте и набожности, оставив всю власть своим советникам и, в частности, всесильному фавориту.