Это не удивительно. Это была скорее формальность, как и ответ короля, который епископы Амьена и Ле-Пюи вручили графу Фландрии в Кортрейке (Куртрэ) 18 февраля. Документ был адресован "маркизу Намюра, который, как утверждают, выдавал себя за графа Фландрии". Два прелата предложили Ги от имени короля судить его судом пэров, о чем он сам просил некоторое время назад. Но было уже поздно: граф ответил, что из-за отказа в правосудии, жертвой которого он стал, он считает себя освобожденным от своей верности, и, следовательно, он больше не зависит от королевского правосудия. Более того, указывает он, поскольку король больше не дает ему даже графского титула, он больше не пэр. Поскольку дело обстояло именно так, два епископа напомнили Ги, что десятью годами ранее фламандские рыцари поклялись в верности королю и обещали ему свою помощь, если граф не будет соблюдать свои обязательства.
Все это являлось частью феодальных условностей. Каждый вспоминает свое законное место, прошлые клятвы, соблюденные и нарушенные, чтобы поставить правду на свою сторону, перед началом справедливой войны. В то же время стороны готовились к войне. Ги де Дампьер был настроен оптимистично: он рассчитывал на своих союзников, графа Голландии, короля римлян Адольфа Нассауского и его немецких вассалов, и прежде всего на короля Англии с его золотом и войсками. Он даже принял меры предосторожности и обратился к Папе Римскому, чтобы предотвратить возможные церковные санкции. Действительно, согласно Мелунскому договору 1226 года, который последовал за битвой при Бувине в 1214 году, предусматривалось, что графы Фландрии, которые в будущем откажутся от своей присяги, будут ipso facto (по факту) отлучены от церкви. Поэтому 25 января в церкви Святого Донатиана в Брюгге Ги торжественно заверил обращение к Папе, которое было зачитано во всех церквях Фландрии. Учитывая состояние отношений между Бонифацием VIII и Филиппом Красивым, он думал, что его обращение будет рассмотрено без проблем. Вопреки всем ожиданиям, Папа встал на сторону короля и в мае архиепископу Реймса и епископу Санлиса было поручено объявить об отлучении от церкви Ги во фламандских городах.
На пути к примирению с Папой (январь-апрель 1297 года)
Как объяснить перемену в отношении к королю Бонифация, который в конце 1296 года все еще не мог найти достаточно резких слов, чтобы оскорбить короля Франции? Оба правителя быстро поняли, что не в их интересах доходить до разрыва, и с осени 1296 года осторожно стали делать шаги к примирению. 28 ноября Филипп IV согласился снять запрет с банкиров курии, Спини и Кьяренти, на перевод в Рим средств от папских налогов, при условии, что они каждый раз будут спрашивать его разрешения.
После этого жеста доброй воли Папа сбавил тон и приглушил критику. Эти два человека были совершенно необходимы друг другу: королю нужны были деньги для ведения предстоящей войны во Фландрии, а главным источником дохода был децим от духовенства Франции, который он не мог получить без согласия Папы. Папе нужны были деньги для выполнения обязательств, взятых на себя по Ананьинскому договору, чтобы заключить мир между Хайме II Арагонским и Карлом II Хромым, и эти деньги могли быть получены только из папских налогов на духовенство; самым крупным поставщиком денег было духовенство Франции, и ему требовалось разрешение короля на вывоз собранных сумм из королевства. Поэтому необходимо было договориться, что означало пойти на уступки, стараясь при этом не потерять лицо. И в этой игре Филипп IV показал себя с лучшей стороны.
6 января король Арагона Хайме II прибыл в Рим, где был принят с большими почестями Папой. Он пробыл там три месяца, осыпаемый милостями понтифика, который хотел сделать его центральной фигурой своей средиземноморской политики. Но арагонцы дорого запросили за свое примирение: титул гонфалоньера Римской церкви, инвеституру Корсики и Сардинии с ответственностью за их завоевание, отсрочку реституции Балеарских островов, право взимать децим на четыре года в своих государствах, чтобы финансировать крестовый поход, лидером которого Хайме II должен был стать. Письменное обращение, подписанное 20 января Папой, несет на себе отпечаток его высокопарного стиля. Во-первых, как и Иисус, он оплакивает судьбу Иерусалима: "Искупитель вселенной, Который все устраивает, предвидя разорение Иерусалима, плакал о нем, как написано. Можем ли мы, Его недостойный викарий, сдержать слезы, сдержать вздохи, подавить рыдания, когда видим — о горе — Святую землю, главный жребий наследия Господа, чудовищно обезлюдевшую от христианских жителей, подверженную нашествиям яростных полчищ, покинутую своими собственными защитниками?". «Ибо христианские правители, — продолжал Папа, обращаясь прежде всего к королям Франции и Англии, — больше заняты борьбой друг с другом, чем помощью Иерусалиму. К счастью, есть тот, кто готов посвятить себя богоугодному делу: наш "дорогой сын" (еще один!), отвернувшийся от своих ошибок (Ананьинский договор): я говорю о славном короле Арагона». "Из всех наших дорогих детей, католических государей и других христианских народов, едва ли найдется тот, кто мог бы облегчить несчастье Иерусалима, ведь все они отвлечены своими конфликтами и войнами: поэтому давайте оглянемся вокруг и тщательно изучим, кто ему может прийти помощь, кто ему может оказать поддержку и кто ему может предложить защиту. И поэтому мы устремили свой взор на нашего дражайшего сына во Христе, Якова, прославленного короля Арагона, которого его полная преданность святой Римской Церкви, от которой он временно отошел, сделала его для нас, как приемного сына, любимым и дорогим, и который может со временем принести на эту обезлюдевшую землю помощь своего средиземноморского народа мореплавателей. Следовательно, мы назначаем его знаменосцем, капитаном и генерал-адмиралом упомянутой Церкви, пожизненно, для всего военного флота, который будет оснащен упомянутой Церковью, за счет упомянутой Церкви". И Бонифаций не скупился на средства (которых у него не было): 60 галер должны были быть вооружены "за счет и на средства упомянутой Церкви", из расчета 25.000 су в текущей валюте Барселоны, каждые четыре месяца за каждую хорошо вооруженную галеру. Было даже предусмотрено разделение будущей добычи: половина на половину: "Все предметы, движимое имущество, выкупы за пленников (кроме самых выдающихся или, по крайней мере, заметных), взятые или которые будут взяты упомянутым королем или людьми, которые примут участие в упомянутых экспедициях или войне за освобождение Святой земли, будут разделены на две половины: первая будет направлена на облегчение положения Святой земли, будет храниться и расходоваться в соответствии с оценкой и приказом римского понтифика, вторая будет выплачена упомянутому королю как прибыль от его упомянутых должностей".