– Но откуда вы это знаете?
– Мой друг сделал ей предложение.
– И вы хотите, чтобы его состояние стало их свадебным подарком?
– Если сказать проще, то да.
– Это будет не сложно.
– Тогда я свободен?
– Да, спасибо еще раз за все.
10.3
Собрав свои вещи, Филипп переехал от Вереславских к Фон Виттену.
– Так у тебя значит депрессия? – спросил его уже далеко за полночь юный барон.
– Что-то в этом духе, – ответил Филипп, улыбаясь все шире и шире.
– Так мы будем грустить сегодня или нет.
Филипп в беде II.
Bonnie Charlie’s now awa’
Safely o’er the friendly main.
Many a heart will break in twa
Should he ne’er come back again.
Will ye no’ come back again.
Lady Nairne (1766-1845).30
1.1
Глеб Дмитриевич Петровский, богатый холостяк и коллекционер живописи, проснулся тихим летним утром у себя в квартире в Хлебном переулке с мыслью, что пора жениться. В 47 такие мысли посещают мужчин, особенно, если они никогда не были женаты и у них нет детей. Глеб Дмитриевич возглавлял успешный банк, чьи усилия были направлены на то, чтобы каждая страждущая душа могла получить кредит на все, о чем она страждет. Это был тяжелый бизнес, но интересный. Работа съедала все его время, оставляя только немного для картин, которые он скупал здесь и там, странствуя по миру, и водя дружбу с московскими галерейщиками. Его страстью были концептуалисты, старые и новые мастера этого стиля наполняли собой стены его жилища. Коллекция переоценивалась время от времени, что-то продавалось, что-то покупалось взамен. И все комнаты его квартиры кишмя кишели красными шарами, синими ромбами, фигурами без имени и сложными композициями, в которых ничего не возможно было понять.
Итак, Глеб Дмитриевич решил, что пора жениться. Но окружающие его женщины были либо хищницами, готовыми поглотить его состояние, либо никчемными существами, не способными создать семейный уют. И что делать он не знал. Обращаться в брачные конторы и знакомиться по Интернету он считал ниже своего достоинства. А заводить новые знакомства он побаивался, так как не ждал от них ничего путного. Он перевернулся на другой бок и задумался. Что делать; он уже не юноша и совершенно одинок. Есть, конечно, слуга Виктор, который кормит его и ходит за ним как за малым дитятей, зная, что где лежит, что в стирке, что в ремонте, а так же кто, где и когда ждет хозяина. И самое главное – что именно нужно надеть. Одевание стало проблемой для Глеба Дмитриевича с тех пор как появились деньги. Все события требовали соответствовать, а никто и никогда его этому не учил. Туфли, галстуки, пиджаки, брюки и рубашки занимали целую комнату. Все это было куплено Виктором, или под Викторовым присмотром.
Глеб Дмитриевич, погрезив минут пять о том, как хорошо было бы разрешиться от тягот одинокой жизни, наконец, встал, надел халат и вышел из комнаты. Он направился на кухню узнать готов ли завтрак.
– Доброе утро, – отозвался от плиты Виктор. Он был добрый малый, прошедший курсы дворецких и личных слуг. Голова его уже почти поседела. Он всегда улыбался скромной улыбкой человека готового понять и помочь. Улыбнулся он и сейчас.
– Доброе утро, – ответил ему Глеб Дмитриевич.
– Завтрак скоро будет готов. Сегодня кофе, тосты с маслом и омлет с зеленью и беконом.
– Вот и славно, пора бы мне уже пойти и умыться, – Глеб Дмитриевич пошел было уже в ванную, но вдруг остановился в дверях кухни и обернулся к слуге. – Виктор, вы были когда-нибудь женаты?
– Да, два раза.
– И как?
– Что как?
– Что вы об этом думаете?
– Трудно найти хорошую жену, обычно женщины хотят всего и сразу. Они не умеют ждать. От этого все разводы.
– И вы, Виктор, не хотели бы жениться еще раз.
– Нет, что вы. Два раза – это больше, чем достаточно.
– Спасибо за откровенность.
– Всегда рад, Глеб Дмитриевич. Я буду накрывать в кабинете. Туда же отнесу свежую почту.
Глеб Дмитриевич принял холодный душ, побрился и, почистив зубы, отправился в кабинет завтракать. Омлет был хорош, кофе был еще лучше, а тосты хрустели так, что душевный комфорт, потерянный в мыслях о собственном одиночестве, вернулся. Раннее летнее утро заиграло всеми красками. Птицы пели, машины шумели где-то вдалеке, где проходил Новый Арбат. И хотя ночной дождь оставил лужи, в них отражалось солнце. Все это было видно и слышно из окна, выходившего в тихий двор, где стояли дорогие машины соседей, и его собственный Bentley.
Настало время почты. Биржевые отчеты полетели в корзину, за ними последовали письма, в которых просили денег на все, что угодно от операций на сердце до ремонта крыши над головой. Оставался только большой пухлый конверт со штампом «Галерея Симягина». Глеб Дмитриевич открыл его и на стол вывалился пухлый том каталога выставки из частного собрания Алексея Васильевича Тернищева. Альбом требовал внимания, и у Глеба Дмитриевича было время его посмотреть. Полистав внимательно минут десять, он вдруг увидел такое, что сначала не поверил своим глазам. «Портрет Девушки» Репина так поразил его, что последний тост стал в горле. Прокашлявшись, он пришел себя. Это был знаменитый портрет его прабабушки, от которого в семье осталась только одна фотография. Как он уцелел в советский период, и как он попал к этому Тернищеву. В этом надо было разобраться.
30
(Шотландский диалект) Добрый Чарли теперь далеко,
Он в безопасности за морем.
Многие сердца расколются на двое,
Если он не вернется.
Вернется ли он опять.
Леди Нейрн 1766-1845.