И вот я, впитав всю эту информацию, стою перед величественным сооружением. Решил заглянуть, полюбопытствовать. А че еще делать — 31 декабря день формально рабочий, но никто не работает. В местной газете я прочитал объявление о том, что в местную церковь требуются дьяк (с окладом в 450 рублей) и сторож (с окладом в 180 рублей, работа посменная) и решил заглянуть. А че — работа как раз по мне, чтоб оглянуться и определиться.
В первые годы Советской власти признавалась уникальная ценность Крестовоздвиженской церкви. Она была поставлена на учет как памятник архитектуры высшей категории (постановление Иркутского губисполкома от 1925 года). Но уже в 1933 году постановлением ВСКИК от 26 февраля было решено закрыть Крестовоздвиженскую церковь, а в здании устроить антирелигиозный музей. Тогда же с колокольни сняли колокола, самый старый из которых был отлит в 1753 году.
В 1943 году церковное здание вернули верующим. С 1948 году, согласно постановлению СМ РСФСР, церковь охраняется государством, а в 1960 году она с окружающими строениями (ограда с воротами, богадельня, два жилых дома) объявлена памятником федерального значения. Так что все у них, у попов, там официально, все законно.
Ну а что? У меня за плечами семь классов, наверное, может — ПТУ, кому такой «умник» нужен.
Я вчера в доме прибирался, устраивался, еду на ледник отнес, щепы настрогал для печки, да и протопил как следует, а то выстудило нежилое помещение. Стало уютно. Еще электроплитку купил, а на базаре у какого-то «электрика» самодельный козел с нихромовой нитью.
С ночным беспокойством пока справился нехитро — купил в аптеке пипольфен[1] и димедрол. В этом времени их продают без рецепта. В результате все время хожу вялый, полусонный, но и второе сознание по ночам тело в блудняк не заводит.
Встретил меня сперва сторож — старичок в армяке (или как еще назвать хламиду на его теле), который разубеждал устраиваться в храм сторожить.
— Намаешься, сынок, не спавшись. А они лезють да лезють.
— Кто лезет-то, дедушка?
— Да беси. Лезють и лезють, поганцы.
Этот забавный диалог прервал священник. Моложавый, несмотря на бороду.
— Ну сами видите, на пенсию Михалычу пора. Все «бесий» ловит.
— Надо думать, злоупотребляет?
— Да уж лет пятьдесят, как злоупотребляет. Пойдемте, с коллегами познакомлю.
Коллегами оказались две здоровенные овчарки. Кавказские.
— На ночь сторож их отпускает по двору, так что с этой стороны защита хорошая. Ну и телефон в ризнеце[2] есть, если что. Ну а вам в притворе находится положено, там и кресло для сторожа предусмотрено…
— Ризнеца — это вроде кладовки для риз. Понимаю. А что за зверь притвор?
— При входе в храм есть эдакий небольшой «предбанник», где можно найти информацию о храме, расписание богослужений, а также здесь висят платки и юбки, которыми могут воспользоваться дамы. В православный храм женщинам нужно заходить в юбках и с покрытой головой, а мужчинам, наоборот, снимать головные уборы.
Кстати, у притвора есть и историческое значение — раньше в православных церквях именно здесь стояли кающиеся грешники, которым был запрещен вход в храм.
— Ну в целом понятно. Я после праздника сообщу, что решил.
— Вкратце скажите о себе, чтоб мы вам место придержали. Где раньше работали, пьете ли?
— Моя биография в двух словах: детдомовский, семь классов, отслужил, вчера приехал и снял квартиру. Да, собак люблю. Пью как все нормальные люди — по праздникам. Атеист.
Я в самом деле в прошлой жизни любил собак, ставя их по морали куда выше людей. И не только постоянно держа, но и пару книг написал по собаководству. Папа — генерал не одобрил бы ни мое увлечение животными, ни написание таких книг. Он видел в сыне продолжение защитников родины. Только СССР, как и папа, долго не прожили. И никто уже не мешал мне жить фрилансером и немного окунаться в криминал, которым легко заниматься под соусом журналиста…
— То, что собак любите, хорошо. А то, что атеист — значит верующий. Верите в то, что Всевышнего нет. Взамен выдвигаете веру в материю, в философию Декарта, в логику. Но как в вашу логику укладывается то, что иконы, порой, плачут. Чем и как может плакать доска, высохшая за две сотни лет? Или бумажная литография?
Я поискал в памяти объяснения этому факту. Вроде, читал что-то в инете… Вспомнил только случай, когда Петр I лично взялся за разоблачение мироточивой иконы. Ее привезли к царю во дворец. Там при тщательном осмотре были найдены небольшие углубления под глазами иконы. В них было обнаружено «несколько густого деревянного масла», которое, видимо, от тепла свечей размягчалось и стекало.