Но я, всей шкурой своего второго (или третьего) я почувствовал угрозу желудка и сунул в руку официантки пятерку.
— Девушка, вы уж там расстарайтесь, как для себя. А я еще отблагодарю…
В результате я получил обед, который сами работники поглощали на кухне: бульон в кружке, гуляш с жареной картошкой и графин морса. И все за два сорок. Ну и официантке дал еще трешку…
[1] В качестве пищевой культуры ячмень используется на протяжении тысячелетий. Этот продукт не зря пользуется спросом, поскольку включает в себя богатейший набор химических элементов.
В давние времена для питания римских гладиаторов и русских богатырей использовали ячмень, который был основой для приготовления разнообразных блюд и напитков. Из этого злака варили кашу и напитки, а также пекли хлеб.
[2] С 1966 года восстанавливается централизованная система управления милицией, создается союзно-республиканское министерство охраны общественного порядка (МООП СССР). А с 1968 года МООП вновь становится Министерством внутренних дел СССР. С 1966 по 1982 год Министерством внутренних дел руководит легендарный (и весьма неоднозначный) Николай Щелоков — ученый, хозяйственник, поклонник искусства, и человек, при котором в МВД начала усиленно проникать коррупция.
Глава 10
После сытного обеда по закону Архимеда полагается… Но мне спать нельзя. Тем ни менее я пошел в арендованный домик, расслабиться. Шел по серому, какому-то неухоженному городу, глядел на кучи снега по обочинам тротуара, думал о своем. Конечно, профессор не догадывается об возможности душ, переноса сознания. Ему все и так понятно — диссоциативное расстройство… Возможно все те люди с этим расстройством и есть попаданцы?
Дома немного полежал, как того и требовало мое сознание, ибо было оно очень пожилым. Но тело (и, наверное, другие сознания) возражало против безделья и несуразному отдыху среди дня.
Так что, покрутившись на кровати, я встал, прикрепил награды и пошел в университет. Прямо к ректору.
В вестибюле перекинул шинель через левую руку и пошел, сверкая наградами и привлекая внимание всех, кто попадался навстречу. Секретарша в просторном (в этом времени все кабинеты были огромными) «предбаннике» не стала препятствовать и я открыв поочередно первую и вторую двери проник в святилище науки.
Бочкарев Петр Федосеевич — доктор химических наук, профессор. вырос в этом универе в прямом смысле этого слова. Окончил ИГУ в1929 г. С 1930 г. — ассистент, зав. кафедрой общей и неорганической химии, декан химического факультета. Ректор ИГУ уже три года и параллельно ведет научные исследования в области гидрохимии. Это я узнал еще в вестибюле у кого-то из преподов.
— Простите, профессор, — я опять вспомнил Булгакова и сдержал иронию, — но я хотел бы просить неисполнимое. Я знаю, что открытие в 1961 году новой кафедры ИГУ для журналистики Восточной Сибири стало важным и долгожданным событием. И что спрос на профессионально подготовленные кадры держится большой. Тем ни менее я хотел бы поступить на это отделение в середине года. Экзамены и пропущенные зачеты готов сдать экстерном. Не моя вина, что я не успел на экзамены — в госпитале лежал после ранения.
Химики во все века соображают быстро. Профессор оценил мою Звезду и орден, усвоил намек про ранение и сказал:
— Мы через неделю соберем комиссию из научной и партийной команды. Уверен, все решится к взаимному удовольствию. Только вы принесите Аттестат зрелости из школы, рекомендацию из военкомата и из комитета комсомола. Вы же комсомолец?
— Естественно, — отрапортовал я, подумав, что в церкви я на учет по линии ВЛКСМ стать не смогу, придется в Горкоме регистрироваться, пока не трудоустроен. — Простите, что я к вам вот так, нахрапом. Все принесу…
И вышел, накидывая шинель и думая о том, в какой школе легче купить Аттестат.
Память же (не знаю чья из трех личностей) подсказывала, что я учился в 15-й школе года Иркутска. Роились в мозгу отголоски воспоминаний про Ленинград и Москву. Во все трех случаях школы были похожие — общеобразовательные, только в Москве с углубленным изучением Французского, а в Питере с вахтером на входе. В то же время я твердо знал, что в МОЕЙ школе никаких вахтеров не было. Была лишь уборщица — Тетя Зина, которая приглядывала за раздевалкой и пионеры на входе, проверявшие наличие сменной обуви. Сменка у мальчишек представляла собой чешки[1], которые были невесомы и легко запихивались в портфель. Девчонки же носили сменку в отдельном мешке и часто щеголяли в маминых старых туфельках.