Девушка прищурила, почти закрыла глаза и процитировала:
Souvent, pour s’amuser, les hommes d’équipage
Prennent des albatros, vastes oiseaux des mers,
Qui suivent, indolents compagnons de voyage,
Le navire glissant sur les gouffres amers.
(Когда в морском пути тоска грызет матросов,
Они, досужий час желая скоротать,
Беспечных ловят птиц, огромных альбатросов,
Которые суда так любят провожать).
— А хочешь на русском послушать, как звучит, сказал я:
И вот, когда царя любимого лазури
На палубе кладут, он снежных два крыла,
Умевших так легко парить навстречу бури,
Застенчиво влачит, как два больших весла…
Я помолчал и продолжил это четверостишье на французском, спасибо за знание ветеринару:
A peine les ont-ils déposés sur les planches,
Que ces rois de l’azur, maladroits et honteux,
Laissent piteusement leurs grandes ailes blanches
Comme des avirons traîner à côté d’eux…
В процессе разговора мы как-то незаметно перешли на ты. В французском (как, кстати, и в английском) есть и «ты», — «tu — ты» и «вы» — «vous — вы», но не всегда применяются. И выяснилось, что у нее есть сборник «Цветы зла»[6], который почти невозможно купить в СССР. (Не любят у нас символистов. Вон Гумилева даже расстреляли!) И, конечно, она вознамерилась подарить его своему, как выяснилось, коллеге. Будущему коллеге.
И мы пошли за стихами к ней в номер.
Не было ничего, но стрела Амура пролетела между нами. А циничное сознание меня — гнусного старца, прокомментировало: «женись, дурачина, вот и удерешь из страны».
Ну и на выходе из «Националя» меня прихватили два молодца, одинаковых с лица, и засунули в машину. На заднее сидение, сев по краям. Левый осторожно вынул из моих рук томик стихов, а второй попросил документы с регистрацией в стольном городе Москве.
Регистрация у меня была по гостинице. Прямо в паспорте лежал талон с регистрацией, иначе по столице было бы опасно передвигаться.
[1] Средний формат — класс фотоаппаратуры с размером кадрового окна от 4,5×6 сантиметров до 6×9 см, рассчитанной на листовую или роликовую фотоплёнку.
[2] Салю́т' — советский среднеформатный однообъективный зеркальный фотоаппарат, выпускавшийся на киевском заводе «Арсенал» с 1957 по 1972 год.
[3] «Карэ» были популярными в 60-е годы у женщин среднего возраста, потом эти причёски в начале 70-х годов подхватили и подростки, желая походить на во всем взрослых. Сейчас эта прическа уже во многом ретро.
[4] Красные, с каблучком и змейкой — их тут же окрестили «русскими сапожками». Это был прорыв в модной индустрии, и за всем этим ажиотажем стояла простая советская художница…
[5] L’Humanité («Юманите», «Человечество»), ежедневная французская коммунистическая газета. Издаётся в Париже с 1904 г.; центральный орган Французской коммунистической партии (ФКП) в 1921–1994 гг.
[6] «Цветы зла» — сборник стихотворений французского поэта-символиста Шарля Бодлера, выходивший с 1857 по 1868 год в трёх редакциях с различным объёмом.
Глава 20
Дело в том, что прописка ( в том числе временная) действительно была серьезной штукой, с ее помощью власть отслеживала передвижение своих граждан внутри страны, а если надо, то и ограничивала его. В иных закрытых городах прописка и вовсе была запрещена. Без прописки не устроишься на работу. С принятием в 1953 году положения о паспортах появились режимные города (Москва, Ленинград, столицы союзных республик и другие), где прописка регулировалась особенно строго. Например, москвичу было запрещено проживать в столице не по адресу прописки[1].
Ну а гости столицы регистрировались в течении трех дней, иначе им грозили штраф и принудительная высылка. В гостиницах это происходило автоматически и сам талончик проживания служил документом. Он и лежал в моем паспорте, подтверждая легальность пребывания в режимном городе.
Впрочем тот факт, что такие проверки не входят в функции комитетчиков, я осознал только через два часа, когда они меня отпустили. И в первом же продмаге (продовольственном магазине) я смыл горечь встречи с ними двумя стаканами молочного коктейля.
Коктейль делали у тебя на глазах: продавщица наливала в большой никелированный стакан молоко из бутылки с широким горлышком, закрытым крышечкой из алюминиевой фольги, бросала туда же пару шариков мороженого, выскребая их из холодильника специальной ложкой, и наливала из мерного стаканчика немного сиропа — обычно яблочного или грушевого.