— Чё я хоть творил то?
— Девок в других вагонах шугал, драться лез со всеми. Нельзя было не ссадить.
Я пошарил по карманам галифе. Одна лишь мелочь и пару рублей бумажками. Сберкнижки я еще когда переодевался в гражданку засунул обратно под обложку, в тайник.
— Что, совсем протратился парень? Ну ладно, дам тебе с собой хлеба, картохи да селедку — до Иркутска не помрешь с голоду. Вон больше двух рублей сберег: и на чай хватит, и на автобус в Иркутске. Пойдем, скоро пассажирский на первый путь подадут.
Первое что я сделал, когда проводница нашла мне место на верхней койке плацкартного вагона. Не удержавшись прокомментировала:
— Ишь, в СВ катался. Ничего, теперь в обычном поедешь — пить не надо.
Награды я спрятал в карман, так что сочувственного отношения не поимел. Первое что сделал, разместившись, проверил обложку. Сберкнижки были на месте.
Успокоенный, вновь переоделся в трико, который с нательным бельем и шинелью хоть как-то грел, сложив галифе и гимнастерку. Награды вместе с документами спрятал в шкатулку.
Так и поехал до Иркутска, стараясь не спать.
Треволнения по поводу того, что я не знаю ни к кому, ни как в Иркутске обращаться, что я не имею представления о биографии своего реципиента меня особо не волновали. Вернее, перестали так сильно волновать, что я даже хотел сойти, не въезжая в Иркутск. Новая угроза моему существованию в этом — прошлом мире пригасила тревогу. «Скажусь, что контузия была, что амнезия, — думал я, — тут помню, тут не помню. Как-нибудь выкручусь. Да и нечего мне в провинции делать, в Москву или в Питер надо ехать».
Но спать я боялся, так как шальной дембель мог упрятать нас в тюрягу. Бывает проступки, от которых и Звезда не спасет.
После ночевки в милиции я и так плохо себя чувствовал, а тут еще духота плацкартного вагона, переполненного пассажирами. И легкое похмелье к тому же.
Я решил в режиме легкой дремы, полусна связаться с сознанием парня, в которого попал. Но никак не получалось. Такое впечатление, что он днем спит, а ночью куролесит.
Надоело лежать на жесткой полке (матрас и постель я решил не брать) и я спрыгнул вниз. Две неопрятные тетки наворачивали курицу и попивали водочку. Еще на столе лежали очищенные луковицы и ломти серого хлеба.
— Что сынок, — сказала одна, — ты тоже хочешь кушать?
— Да нет, — ответил я. — Я просто чаю попить хотел.
— Так иди, возьми у проводника стакан с заваркой и сам себе налей из титана. Тута не купейные, никто тебе Яго не принесет.
Что ж, пошел. Чай, конечно, оказался пожиже, чем в СВ, но по крайней мере без пакетиков. Проводница просто выдала мне стакан в подстаканнике и плеснула заварки из пузатого чайника. И еще сахар дала. Два кусочка в фирменной упаковке ж/д. Стакан стоил 7 копеек, но проводница сказала, что будет собирать в конце пути. Я все же дал ей 10 копеек[3]. Без сдачи.
Вернулся к своему месту. С завистью посмотрел на вареные остатки курицы, пристроил стакан на краю столика, прихлебнул.
— Солдатик, ты вот грудку бери и лук с хлебом. Можешь выпить хочешь?
И тетки сразу перестали казаться неопрятными. В это время к юнцам срочной службы еще относились с уважением.
Ну а моя — старческая мизантропия тоже рассеялась. Во рту — все зубы, оба глаза видят без очков, ноги не болят, спина не болит. Аппетит отменный. Уж какая тут мизантропия, мучавшая меня последние годы.
— Домой едешь? На побывку или все, отслужил
— Отслужил. А куда еду — не помню. Контузия. Выписали предписание с билетом туда, откуда призывался. Пойду к военкому, буду узнавать про себя.
— Бедненький…
Вот по такому принципу и буду строить жизнь на первых порах. Главное, до конечной не заснуть.
Сколько я могу выдержать без глубокого сна? Наверное, около трех суток. За это время надо найти убежище и разобраться с личностью этого парня. Полагаю, если накачать тело сильным снотворным, то он не будет, пока мое сознание спит, куролесить. Но будет ли и его сознание спать?
Сплошные вопросы. А за окном зимняя тайга.
Ах, люблю я кедровые леса с небольшими вкрапливаниями сосны и ели.
Кедром в нашей стране также называют кедровый стланик — невысокое, которое даёт шишки размером 4–6 см, наполненные вкусными кедровыми орешками. Со стлаником я сталкивался под Охотском и в Заполярье. И тоже считал его младшим братом настоящего кедра.