— Ну да, это я.
— Расскажите, что и как у вас произошло?
— Да я и не помню ничего. Меня, между прочим, в голову насквозь ранило.
— Но хоть что-то вы должны запомнить. Мы в коридоре нашли труп одного из нападавших на вас. Кто его убил?
— Откуда я знаю. Помню, появился какой-то хрен с ножом в руке, а потом по голове стукнуло и больше ничего не помню.
— Ну ладно, потом к вам еще следователь придет. А я, как участковый, толльбко первичный опрос веду. Вот тут распишитесь…
Я расписался и воздег на кровать поверх одеяла. Мне вдруг резко поплохело, стало тошнить и я вынужден был изменить позу. Подушка была плоская и жесткая (не с пухом, а с ватой), начинка её давно слежалась в комки.
— Чего развалился! — окликнул меня женский голос. — Процедуры получай.
Я с трудом открыл глаза. Мир вокруг вращался и в это вращении я разглядел медсестру с подносом в руках. Она протягивала мне на ладони оранжевую таблетку.
— Запить есть чем? Что ж у тебя, больной, даже стакана нет!
Я сцапал с её руки таблетку и засунул за щеку.
— Иди уж. Не видишь — плохо мне!
Снова отвалился на спинку кровати, подложив подушку под плечо. Таблетку, почуяв, что сестричка отошла к другим страдальцам, выплюнул между стенкой и койкой. И провалился в полузабытье из которого меня вывел очередной посетитель, который бесцеремонно потряс меня за плечо.
— Как вы себя чувствуете? — спросил меня мужчина с моложавым лицом и в форме гражданской авиации. — Простите, мы только утром узнали о том, что вы ранены. Не переживайте, сейчас вас переведут в нормальную клинику. Такими специалистами как вы контора не разбрасывается!
— А как там второй кавказец? Я его не смог достать.
— Задержали. Он подумал что убило вас и второй раз стрелять не стал. Ну а первому вы горло сломали.
— Это хорошо.
— Чего уж хорошего, если вы ранены. Врач местный пока прогнозов не дает. Ну у нас профессор хороший есть именно по черепным ранениям. Может нужно еще чего?
— О машине моей позаботьтесь, я ее на время в ГОВД оставил.
— Перегоним в наш гараж.
— Тогда больше просьб не имею.
— Вот и ладненько…
Комитетчик ушел, а вокруг меня засуетились люди в белых халатах. Переодели в спортивный костюм, который принесли с собой, накинули халат и сопроводили к ЗИМу[4] с медицинской эмблемой.
В котором, оказывается, можно было лежать, но я предпочел сидеть, облокотившись на мягкую спинку. Голова по-прежнему кружилась, да и поташнивало.
Мы проехали совсем не долго, но я не видел дороги сквозь закрашенные окна. Потом меня сопроводили на второй этаж больницы и провели в отдельную палату с фирменной медицинской кроватью и приборами наблюдения за больны в изголовье.
Конечно, это была не кровать из моего будущего времени, которая сочетала функции каталки, экспресс-диагностики и многие другие возможности. Но, главное, она была застелена свежим бельем, не пахнущем формалином, да и без уродливых печатей кастелянши. Да и подушка была набита пухом, а не грязной ватой.
Ко мне сразу подошла медсестра и предложила протереть тело влажными салфетками. Конечно, я согласился. Мне казалось, что я навек пропах карболкой и прочими запахами больницы образца 1966 года!
Ну а спустя время пришел обещанный профессор…
[1] Село и́мени Поли́ны Осипе́нко — село в Хабаровском крае России, административный центр муниципального района имени Полины Осипенко. Единственный населённый пункт и административный центр одноимённого сельского поселения.
Село расположено на реке Амгунь. Село переименовано в честь лётчицы Полины Денисовны Осипенко, совершившей в составе экипажа беспосадочный перелет «Москва—Дальний Восток», завершившийся на территории района.
[2] Аминофеназо́н (лат. Aminophenazonum) — лекарственное средство, анальгетик и антипиретик из группы пиразолонов, обладающий анальгетическим, противовоспалительным и жаропонижающим действием, однако при применении этого препарата имеется риск развития агранулоцитоза.
[3] Табуре́т — предмет мебели для сидения одного человека, без спинки (в отличие от стула) и подлокотников.
[4] ЗИМ (до 1957 года), ГАЗ-12 — шестиместный и шестиоконный длинный седан большого и представительского класса, серийно производившийся на Горьковском автомобильном заводе
Глава 40
Палата была на двоих, но я лежал в ней один. Телевизор (непривычно не плоский) был выключен, а лампы дневного света еще не были нужны — в окна лился серый восход.
Когда мы прибыли, ко мне сразу подошла медсестра и предложила протереть тело влажными салфетками. Конечно, я согласился. Мне казалось, что я навек пропах карболкой и прочими запахами больницы образца 1966 года!