– А-а-а… – Инна Карловна продолжала смотреть на него во все глаза.
Дед Армен положил лимоны обратно в пакет.
– Услышал сегодня, что тихо, дай, думаю, проверю.
– Сп… спасибо вам… мне уже лучше.
– Je vais mieux maintenant[5], Инна Карловна!
– Э-э… ладно… – выпалила в ответ Инна Карловна, на автомате выхватила из его теплых рук пакет и закрыла дверь.
– Au revoir[6], – послышался приглушенный голос деда Армена вслед.
– Оревуар, оревуар. – Вся в поту Инна Карловна сползла по двери на пол. Глаза ее оживленно блестели. Уголки рта подрагивали, оголяя маленькие ровные зубы.
Она открыла пакет – на дне покоились четыре лимона и маленькая баночка с малиновым вареньем.
Тонкие пальцы Инны Карловны грациозно скакали перед ее осунувшимся лицом, словно хотели придать словам форму, какую не мог придать дрожащий голос.
– И вы представляете, его нет! – выпалила она. Голубые ее глаза широко распахнулись.
Дарья Игоревна смотрела на пациентку серьезным внимательным взглядом.
– Я болела еще три дня, и все это время он приходил. Заставил работников управляющей компании поменять лампу на фонаре и починить лифт. Во дворе даже провели субботник! А потом… – Инна Карловна сглотнула, немного помолчала, а затем продолжила: – Потом, когда я вышла на работу… Вы понимаете, я думала, что вечером он будет…
Голос Инны Карловны сорвался. Она сцепила кисти в замок и поджала губы.
– Вы ждали его? – Дарья Игоревна подалась вперед, но, заметив свой порыв, тут же села прямо и поправила край юбки.
– Да, я ждала! – всхлипывая, вновь заговорила Инна Карловна. – Но его не было! Ни у школы, ни в сквере, нигде… Он пропал!
– До того как он пропал, вам удалось с ним поговорить?
Инна Карловна помотала головой.
– Ну… когда Армен приходил к вам, например.
– Да он не заходил же… Тогда только с лимонами… Да это ж разве разговор?
– А хотели бы поговорить?
Улыбка Инны Карловны скривилась, она уронила лицо в ладони и зарыдала.
Дарья Игоревна дала ей время, чтобы прожить первую волну нахлынувшего горя, но потом деловито, будто следователь, спросила:
– И как долго его нет?
– Сегодня уже восьмой день!
– Что вы чувствуете?
– Мне словно перекрыли кислород…
– Раньше вы думали, что он маньяк…
– Ох, Дашенька! – Инне Карловне уже было все равно, что она нарушила субординацию и сама вторглась в личное пространство психолога. Чувства внутри клокотали. – Он так прекрасно говорил на моем любимом языке. Языке Парижа и Франции.
– Тогда вам очень повезло. – Дарья Игоревна улыбнулась. – Маньяки-французы сегодня редкость!
Инна Карловна теребила в руках мокрую бумажную салфетку. Она продолжила, будто не слышала слов Дарьи Игоревны.
– Зачем ему такая дура, как я, которая и простой фразы на французском не понимает? Он просто сбежал…
Свежий воздух путался в волосах и пытался забраться за шиворот. Уже совсем стемнело. Над головой сияла краюха луны, в черное небо тут и там кто-то навтыкал одиноких звездочек. Инна Карловна, выставив в сторону руку и касаясь мокрых от прошедшего дождя веток, брела домой.
Она варилась в своих мыслях и совсем не замечала, что происходит вокруг. Реальность словно булькала где-то далеко-далеко, неотчетливо, фоном. И лишь иногда Инна Карловна вздрагивала от внезапного гогота прохожих, лая собак да гулких, проникающих вибрацией под кожу басов из проезжающих мимо низкобрюхих машин.
Инна Карловна шла домой и повторяла про себя вопросы и фразы с прошедшей встречи, которые полоснули ее лезвием своей очевидности.
– И что вы собираетесь со всем этим делать? – пробубнила Инна Карловна слова Дарьи Игоревны, подходя к своему подъезду. – Не имею никакого понятия, Даша! – ответила Инна Карловна самой себе так громко, что ей показалось, будто ко всем окнам двора вмиг прильнули тени любопытных лиц. – Абсолютно никакого понятия…
В подъезде было светло и тихо. Инна Карловна доехала в лифте до своего этажа. Когда двери разъехались в стороны, она вздрогнула от неожиданности. На лестничной клетке и в закутке, где была ее квартира, отчего-то не горел свет.
Инна Карловна постояла немного в нерешительности и хотела было сделать шаг вперед, но вдруг в темноте кто-то зашуршал.
– Эй! – Инна Карловна хотела грозно крикнуть, но из горла вырвался сдавленный шепот. – Кто здесь?
В темноте снова зашуршали. Инна Карловна вспомнила, что она директор школы и уже давно не маленькая девочка, которую можно запугать.
– У меня баллончик перцовый! Выходи! – отчаянно блефуя, она схватилась за сумку, чтобы, в случае чего, долбануть негодяя тяжелой пряжкой по голове.