Снег пошел сплошной стеной. Деревьев практически не было видно. Сержант с комиссаром натыкались на колючие ветки, делали отступление, шаг вправо или влево и снова шли вперед. Сапоги тонули в рыхлом снегу. Дорогу до деревни было уже не разобрать.
Больше всего на свете Алешка хотел доставить комиссара к врачу, хотел, чтобы Рябов выжил. Он много раз вытаскивал Алешку за шкирку от лап смерти на поле боя. Ему же за два года войны с колчаковцами даже не пришлось никого убить. Ни единого врага. Единственным мертвым на его счету был зверь, которого он пристрелил у дома знахаря. Алешка пытался отыскать хоть какое-то чувство в душе по этому поводу. Хотя бы гордость за то, что он наконец спас своего командира, но не чувствовал ничего, кроме как усталости и ноющей боли в плече.
Среди деревьев снова мелькнула какая-то тень. Потом еще одна, и еще. Вдалеке послышался протяжный хищный вой.
– Алешка, свет! – услышал Котков рядом. Болтающаяся все это время, как у куклы, голова комиссара Рябова вскинулась. Его безумные глаза таращились куда-то между стволами осин.
Сквозь расступившуюся снежную стену Котков наконец увидел круглую крышу, а дальше два темных, словно глазницы черепа, оконца избы знахаря. Чтобы не закричать от ужаса, он стиснул зубы, отчего из рта его вырвалось лишь сдавленное мычание.
– Котков, дошли? – голос комиссара совсем ослаб, а тело, напротив, стало невыносимо тяжелым. Алешка устало прикрыл глаза. Он не мог сказать Рябову, что все это время они кружили по лесу и вновь оказались у избы знахаря. Сейчас они стояли посреди той дороги, по которой деревенские приезжали к дому Фильки.
– Дошли, Митрий Макарыч! – прорычал Котков и резким рывком подкинул вверх Рябова, чтобы он окончательно не сполз с его плеча. – Дошли, миленький!
Среди деревьев замелькали черные тени. Как будто кто-то шнырял туда-сюда. Котков никак не мог уловить ни одно существо взглядом. В уши стал заливаться приглушенный рык, повизгивание, скрежетание когтей, клацанье челюстей.
– Митрий Макарыч… – Котков дернулся влево, потом вправо, ему показалось, кто-то пробежал совсем рядом. И вот, снова. И снова.
– Зажги лучину, Лексей! – сказал Рябов. Его хватка на шее Коткова ослабла. Комиссар осел на землю.
Алешка чиркнул спичкой: они с комиссаром были в самой середине шевелящегося звериного кольца.
Волки всех возрастов и мастей скалились и рычали. Они подходили все ближе и ближе. Одна серая тварь с куцым хвостом кинулась к сидящему на дороге комиссару. Котков пальнул, волк взвизгнул и, поджав хвост, убежал обратно, смешиваясь с сородичами.
Раздался знакомый мощный рык. Звери немного расступились.
Котков и Рябов одновременно подняли головы. Прямо перед ними стоял волколак. Был ли он тем же самым, которого они встретили у знахаря, или другим, но с виду точно таким же, понять было сложно, да и неважно уже. Уголки скалившейся пасти подрагивали. Остальные волки прижимали уши, крутились возле исполинской твари и поскуливали, словно не решались кинуться на жертв без разрешения вожака.
– Хочешь еще пулю получить? – закричал Алешка срывающимся голосом, тыча в волколака наганом. Рука его тряслась.
– Не трать патроны, Котков! – прохрипел Рябов. – Все кончено. Меня он возьмет первым. Тебя потом. Успей выстрелить в голову.
– Митрий Макарыч, миленький… – Губы Алешки дрожали.
Справа снова мелькнула какая-то тень. Котков перевел взгляд: тень, похожая на старика Филимона, скользнула мимо ворот. Алешка заметил, что они были не заперты и находились всего в паре шагов от него: он успеет отстреляться, добежать и спрятаться. Но комиссар… Оставить его здесь как жертву? Чтобы его глодали заживо? Отрывали от него кусками мясо? Да как же потом жить с таким грехом?!
Котков часто заморгал, чтобы избавится от мокрой пелены, застлавшей глаза.
– Давай, тварина, иди ко мне! – заорал он волколаку.
– С Богом, товарищ сержант… – ответил Рябов, с трудом выдавливая изо рта каждое слово.
«Успеть выстрелить в голову, – как молитву повторял про себя Котков, когда зверь медленно подходил к ним. – Успеть выстрелить в голову…»
– А-а-а! – зарычал сидевший на снегу комиссар. – Не сдамся тебе, бесово отродье!
Он попытался встать, но упал на четвереньки, заваливаясь на правую, раненую сторону. Фуражка слетела с его головы, обнажая вздыбленные редкие волосенки. Зверь уже подошел к комиссару почти вплотную. Пронзительный рык оглушил все вокруг.
– Не сдамся… – повторил Рябов, поднял голову и протянул вперед раскрытую ладонь, словно заслоняясь от мучительной смерти и одновременно взывая к Господу.
Зверь приготовился для финального прыжка и тут же взмыл вверх.